Фон Колер замолчал, сделал два шага к кучке истлевшей одежды и выудил из нее запонку, а также перстень с гербом.

Неожиданно. Я прекрасно помнил, как оценил часы и запонки пленника. И готов поклясться – перстня на руке обреченного не было. В кармане лежал? – пришло вдруг на ум простейшее объяснение.

– У одаренных негласная традиция – иметь при себе отличительный знак ранга, сопряженный с гербом. Если герб есть, конечно же. У нас негласная традиция этот знак забирать.

Барон продемонстрировал мне запонку, на которой я даже на таком удалении заметил римскую цифру «IV» на синем фоне. Запонка оказалась брошена в кучу полуистлевшей одежды, а вот перстень полетел ко мне. Поймав, я раскрыл ладонь, изучая его. Печатка в виде синего щита, а поверху, как и на запонке, серебряная римская цифра «IV».

Четвертый серебряный ранг управления водной стихией. Просто и понятно.

– Почему он оказался здесь, обреченным на смерть? – кивнул я на кучку праха.

– Вот этого я не знаю, – пожал плечами фон Колер, – приехал по моему запросу, а в разнарядке причину приговора не указывают. В новостях ничего не было, да я сейчас и не слишком слежу за хроникой.

Это мне показалось лукавством. Барон, который свободно участвовал в обсуждении «замедленных бомб мирового масштаба» никак не может не держать руку на пульсе событий в государстве. Хотя дальнейшие слова фон Колера вполне убедили меня в том, что о причинах приговора Сергею Готфриду он действительно мог не слышать.

– Четвертый ранг, даже серебряный, совсем не тот уровень владения, который помогает добиться многого благодаря своим способностям. Сережа был способным учеником, но он всегда искал легкие пути – обещающие мало работы, и несопоставимо более высокий результат. Такие пути, как правило, предполагают опасность, и, видимо, очередная ставка не сыграла. Может быть, стал жертвой клановых разборок, может, купил жизнью благополучие семье.

– Благополучие семье?

Никогда не стеснялся переспрашивать. Одно дело – задавать уточняющие вопросы по известной теме, а совсем другое – по тому, чего совсем не понимаешь.

– Сережа из мещан. А как ты уже знаешь, ни один одаренный не может существовать сам по себе, без привязки к роду либо императорской службе. Государь император дает гарантии долгих лет жизни и стабильность, но не обещает славы и богатства. Принося же присягу верности одному из владетельных родов, шанс увеличить свое влияние и благосостояние несоизмеримо выше. Как и уровень риска, конечно же.

– Он очень спокойно отнесся к своей смерти, – глянул я на кучку праха в истлевшей одежде.

– А как еще ему было относиться, кроме того как принять ее с достоинством? – показательно не скрывая удивления, посмотрел на меня фон Колер. – К тому же, не забывайте, ему ведь выпал шанс, пусть и призрачный, забрать вас с собой. Сережа за него и уцепился.

Опустив взгляд, я всмотрелся в перстень на ладони.

– Где мне его хранить? С собой носить или как трофей на стенку повесить?

– Алексей Петрович, – даже с некоторой укоризной протянул фон Колер.

– Да? – посмотрел я на барона.

– Ваше небрежение извиняет только то, что вы росли в протекторате. Перстни одаренных – это традиция, близкая к культу, поэтому впредь старайтесь не высказываться вслух в подобном тоне. Чревато, знаете ли. Этот артефакт, – продолжал барон, – выдается после подтверждения своего первого ранга, в торжественной, между прочим, обстановке, – фон Колер поднял левую руку, и вдруг на его безымянном пальце появилось призрачное массивное кольцо, формируясь из серых лоскутов. – Перстень остается с владельцем навсегда и видоизменяется с каждым полученным рангом.