Валька выходил во двор, прыгал через забор и шёл бродить среди новых домов. Эти пятиэтажные корпуса с трёх сторон обступили старый деревянный квартал. Когда Валька уезжал в лагерь, почти все они были пустые. А сейчас в них жили.

Во дворах и на соседнем пустыре ещё не были убраны кучи битого кирпича, обрезки труб и расколотые бетонные блоки. Незнакомые ребятишки целыми днями что-то строили из обломков.

Самым старшим из этих строителей было лет по шесть или семь. Других ребят, повзрослее. Валька ни разу не встретил, а лезть в малышовые игры было неудобно.

Валька уходил на заросший бугор за пустырём, ложился в траву и смотрел на дома. Они были ярко-розовые, зелёные, светло-коричневые – расчерченные белыми клетками и разноцветными полосами. Пёстрые, прямо сказочный город.

Шумела трава, а вдалеке ровно и неутомимо, как барабанщики, били пневматические молотки.

Валька привык быть здесь один. Два раза он даже приносил сюда альбом. И он очень удивился, когда его потревожили. Нарочно потревожили. Он лежал в траве, когда услышал шелестящие шаги и увидел перед собой маленькие пыльные сандалеты. Валька поднял голову.

Над ним стоял Андрюшка.

Валька уже тогда его знал. Не очень хорошо, а так, по имени. Потому что Андрюшка жил в доме, который заселили ещё весной. Но никогда никаких дел с Андрюшкой Валька не имел, даже не разговаривал. Какие у них могут быть дела и разговоры!

– Валька, – сказал Андрюшка, – помоги нам утащить доску.

У него были светло-коричневые, какие-то золотистые глаза. Смотрел он прямо и доверчиво, будто всё так и нужно. Будто Валька сию секунду вскочит и неизвестно зачем куда-то что-то потащит.

– Какую доску? – нелюбезно спросил он.

– Обыкновенную тяжёлую доску, – терпеливо объяснил Андрюшка и развёл маленькие ладони. – Вот такую широкую. Мы её под кирпичами раскопали, но она сырая и тяжёлая.

– Вы раскопали, а я должен тащить её, сырую и тяжёлую, – уточнил Валька. – Так?

– Ты с одного конца, а мы с другого, – сказал Андрюшка. Видно, не понял он Валькиного ехидства и смотрел всё так же – открыто и доверительно. Только нетерпеливо шевельнулись плечи, – Ну, Валька, встань… Ну пожалуйста.

Ровно и напряжённо стучали пневматические молотки. На руках у Андрюшки были длинные белые царапины.

Валька встал.

– Зачем вам доска?

– Для парохода.

Пароход был устроен просто: низенькие борта из фанерных обломков, помятый обрезок водосточной трубы посередине, длинная палка с перекладиной – мачта. Не хватало только палубы и руля.

Доску положили внутри бортов на кирпичные подставки. Она прогибалась и покачивалась, будто настоящая палуба расшатанного парусника. Велосипедное колесо для штурвала принёс Павлик – удивительно тихий семилетний мальчик.

– А вечером будут сигнальные огни, – тихонько сообщил Андрюшка. Он словно делился с Валькой секретом в благодарность за помощь. – У нас батарейка есть и две лампочки.

– Сигнальные огни бывают цветные, – – заметил Валька. – С одной стороны зелёный, с другой – красный.

– Цветных нет, – со вздохом сказал Павлик.

– Где их возьмёшь, цветные-то… – мрачно произнесла коротко остриженная девчонка Ирка.

– Может быть, выкрасить лампочки? – – задумчиво спросил Андрюшка и с ожиданием стал смотреть на Вальку.

Если бы они строили какую-нибудь ерунду и если бы Валька был чем-нибудь занят… Но они строили корабль. А Валька всё равно томился от безделья и одиночества. Он сказал:

– Пойдём.

Он привёл Андрюшку домой и выволок из-под кровати картонную коробку. Стёкла в коробке тревожно и тонко задребезжали.

– Ох… – шёпотом сказал Адрюшка. Солнце вместе с ним заглянуло в коробку, и разноцветные пятна разлетелись по потолку, словно большие бабочки.