Настя неуловимыми движениями пальцев плела узоры на смартфоне. Заметив неодобрение мамы, она положила телефон перед собой и взглянула на папку с результатами УЗИ, которую Елена демонстративно выложила на стол. Неужели дочери безразлично, кто родится: братик или сестричка?

– Кто у нас будет? – наконец спросила Настя, открывая йогурт.

– Мальчик, – выдохнула Елена.

Настя молча опустошила баночку и подняла вопросительный взгляд:

– А кто будет его папой? Еще выбираешь?

На этот раз промолчала Елена.

– Я тоже выбираю – клуб! – твердо заявила Настя, сворачивая разговор к своим проблемам.

– Ты хотя бы школу сначала окончи, – в сердцах упрекнула Елена.

– Вот окончу и перейду в Питер.

Настя с десяти лет занималась керлингом, стала мастером спорта, вошла в молодежную сборную страны. Тренер сборной начал переманивать ее в свой клуб в Санкт-Петербурге, обещая лучшие условия и намекая, что только так она сохранит место в сборной. Настя не возражала, но выяснилось, что с переходом в новый клуб не все так просто. Отпустив квалифицированного спортсмена, ее нынешняя тренер потеряет часть финансирования и поэтому потребовала компенсацию. Оба тренера названивали Елене, убеждали, давили, ставили ультиматумы Насте. В общем, спортивные дрязги усугубили и без того непростые семейные проблемы.

– Ты уедешь от меня? – расстроилась Елена, чувствуя, как подступают неуправляемые слезы. По мере роста живота в ее слезных железах словно лопнули защитные фильтры.

– Мама, я буду отсутствовать не больше обычного. Те же сборы, турниры, соревнования. Ты и так видишь меня не часто.

– Спасибо, утешила.

Елена встала и занялась мытьем посуды, украдкой смахивая слезинки. Лучше не спорить, иначе она сорвется, от этого станет хуже и ей, и дочери. В последнее время ее стали раздражать сущие мелочи, чего уж говорить о серьезных проблемах. Физиологически она переносит вторую беременность лучше, чем первую, никакого токсикоза, но чувство стыда давит на психику и приводит к неконтролируемым срывам.

Первое время на службе она скрывала беременность, но как только стал заметен живот, все так и полезли с вопросами. Простые вопросы предполагали простые ответы, но у нее же не простая ситуация, пыталась отшучиваться. Однако Сергей и Марат проявляли настойчивость в своих ухаживаниях, а когда столкнулись оба на пороге Следственного комитета и повздорили, поползли слухи, что Петелина – та еще штучка, живет с обоими.

Назойливым коллегам Елена стала отвечать вспыльчивостью, указывать на недостатки, говорить, что думает, а не то, что желают от нее услышать. Коллеги стали ее сторониться, даже лояльный начальник Харченко обмолвился: скорее бы ты, моя хорошая, ушла в декрет.

На допросах тоже появились проблемы. Подозреваемые косились на ее живот, ухмылялись, вели себя развязно, мол, какой из тебя следак, ты обычная баба, которую мужик обрюхатил. Твое дело – мальцам попу подтирать, а не перечить крутым парням.

Буквально вчера она ощутила первое шевеление плода, это произошло во время допроса. Вид у нее стал настолько глупым и беспомощным, что подозреваемый позволил себе похабную шуточку. Она сразу поехала на УЗИ. Теперь знает, что у нее будет сын.

И еще она знает, что у сына должен быть отец.

– Юрий Григорьевич, поверьте отцу, не мог мой Саша сам умереть. Тридцать четыре года всего, какая к черту сердечная недостаточность! Мне под семьдесят, мой отец восемьдесят три прожил и на сердце не жаловался, у него почки отказали. Не было у нас в роду ничего подобного.

Полковник юстиции Харченко пожалел, что согласился на встречу. Разве откажешь заместителю министра транспорта в просьбе выслушать его? Тем более сам стремился обрастать полезными связями, а связи – вещь двухсторонняя. Однако сразу выяснилось, что Лев Николаевич Волков полгода, как на пенсии, потому и пробился не в высокий генеральский кабинет, а к нему, полковнику, начальнику следственного отдела округа. Харченко слушал душевные излияния Волкова, стесняясь прервать убитого горем пожилого человека и не понимая, чем он может ему помочь.