— Думаю, мы сработаемся. — снова превратившись в босса, бросил отрывисто Павел, и сел за стол, придвинул к Белке стопу чистых листов, катнул поближе к ней дорогую ручку. — садись, будем писать твое резюме.

Она осторожно выдохнула, стараясь сосредоточиться на деле. Беркут волновал её, но это не должно мешать ни ему, ни ей. Они неравнодушны друг к другу, это слишком очевидно, а Белла не желала, чтобы за спиной начали болтать, будто должность личного секретаря банкира она получила через постель.

— Пожалуйста, не смотри на меня так. — попросила, лукаво щурясь, Изабелла, и принялась шустро заполнять бумагу нужными сведениями. — потому что, когда я ловлю твой похотливый взгляд, у меня трясутся руки. В отделе кадров ничего не разберут в моих каракулях.

Её прямота Паше была по нраву. Он тоже не любил юлить, называл вещи своим именами.

— Завтра наденьте что-нибудь попроще, сеньорита Ферраро. Боюсь, если Вы будете разгуливать по банку в таком откровенно соблазнительном наряде, мне придется увольнять сотрудников — мужчин.

Она и бровью не повела, спрятала усмешку, и лишь щечки зарделись, выдавая удовольствие от его слов. Вот, значит, как? Господин Орлов против того, чтобы на неё обращали внимание другие представители сильного пола! Здорово, она с этим полностью согласна, ни к чему лишняя головная боль. Но ведь и он лукавит, уже догадался, чьего восхищения она страстно хотела.

— Хорошо, Павел Николаевич. Я Вас поняла. — нейтральным тоном ответила Белка, продолжая писать убористым почерком.

В Италии, где она до восьми лет жила с родителями практически безвыездно, для неё наняли педагога. Мать настаивала, что дочь должна знать оба языка, поскольку и русский, и итальянский являлись для Беллы родными. К радости Гели и Винсента, маленькая Белка всё схватывала на лету, и потому сейчас свободно владела русским, разве что иногда, в моменты сильного волнения, немного путалась в обороте речи, и это выдавало в ней иностранные корни.

Когда девушка закончила с резюме, а Паша его одобрил, правда, заставив переписать начисто, потому что на полях оно пестрело поправками, Белла собралась идти, знакомиться с азами своей работы. Банкир окликнул её у двери, и она застыла, не обернувшись.

Слышала, как он подошел, закусила губу, остро чувствуя его близость за спиной. Как же хотелось, чтобы прикоснулся к ней, пусть мимолетно, тронул бы за плечо или взял за руку. Даже дышать от напряжения стало трудно, и в груди закололо.

— Никому здесь не доверяй. Запомни одно золотую, восточную мудрость, малая. «Две вещи бывают трудными: молчание, когда надобно говорить, и разговор, когда нужно молчать», — в ушко шепотом предостерег Беркут, легонько скользнув губами по мочке.

Белка закрыла глаза, позволив себе насладиться сладким моментом его ласки, и нажала на ручку двери, громко ответив:

— Хорошо, Павел Николаевич. Я всё поняла!

Она упорхнула, деловито цокая каблучками, а Паша некоторое время стоял, задумчиво глядя в пол. Девочка смышленая, это большущий плюс, с обязанностями секретаря справится, не такие уж они сложные, чтобы она не разобралась. Вопрос тут в другом, чёрт побери. Сможет он сохранять дистанцию или рано или поздно воплотит в реальность свои похотливые мечты о ней?

Ему самому надо набраться ангельской выдержки, чтобы не нарушить негласное табу. Эта нежная, непредсказуемая, очаровательная девочка разбудила в нем адское пламя желания. Он хотел её оттрахать, ночи напролет заниматься с ней сексом, мять её, тискать, подстраивать под себя, и с этим ни хрена не поделаешь. Так уж устроена, чёртова мужская природа.