Грейс

В камерах главной тюрьмы Материка жёсткие, неудобные матрасы. Никогда не думала, прожив столько лет до Островов и сама работая в Верховном суде, что когда-нибудь окажусь в одной из этих камер. И оценю весь дискомфорт собственным позвоночником. Как и отсутствие логики в системе правосудия.

Надо сказать, я не предполагала, что когда-либо в принципе вернусь на Материк. Скользнув безразличным взглядом по гладким белым стенам своего изолятора, я опустила его на незажившее бедро, отметив, что сквозь бинт снова начинает проступать пятно крови. Единственная помощь, которую мне оказали как заключенной, криво распоров для этого брючину, – извлекли пулю и перевязали ногу. Ни тебе регенерирующих сывороток, ни иных лекарств, ни постоянного наблюдения врача.

Ни даже новой одежды: после разрешенного короткого душа раз в два дня и перевязки, я переодевалась всё в ту же, в которой была, когда… Случилось непоправимое несколько дней назад на Восточном. Благо, хоть выдали белье – моё старое так и осталось клочком порванной ткани в апартаментах в Штабе. Кожа под тканью всё время зудела, призывая сменить опостылевшую форму.

Во всех лишениях, я уверена, можно спокойно «благодарить» Томаса, который тогда на форпосте, убедившись в моём произведенном выстреле, тут же оглушил меня рукоятью пистолета. И притащил на Материк.

Объявив соучастником преступления против системы и помощником предателя…

Я сглотнула. Отогнала от себя образ Норда. Удивительно, что Том не прикончил меня на полигоне, оставив всё на милость суда. Хотя… В его действиях можно было найти весомую причину – Томас стал единственным, полноправным командором «Тиррарии», и проявление тирании в казни без разбора явно не сыграло бы ему на руку. Не знаю, как к факту его воцарившегося правления отнеслись Острова, да и правительство Материка, но то, что ко мне не допускали почти никого и не предоставляли никакой информации, таблеток и одежды, говорило о его немалом влиянии.

Первые несколько часов после пробуждения в камере я чувствовала к Тому такую лютую ненависть, что почти могла нащупать её в воздухе вокруг себя. Благо, он не появлялся здесь, что позволило через день-два, взамен этого дикого чувства, успокоиться и ощутить лишь странное хладнокровие и желание отомстить. За Ким и Лэна, от которых не было вестей. За меня саму.

И за Норда…

Образ вновь проступил в памяти. Нет, я отказываюсь это контролировать. Едва упомянула вновь про себя его имя, как глаза сами стали наливаться слезами. Зубы столкнулись, чтобы не дать крику боли от потери вырваться в пустоту камеры.

Его губы словно до сих пор на моих. Его запах всё ещё вокруг, в каждой детали. Касания так же обжигают. А дерзкие фразы подчиняют своей властью. Он всё ещё как будто где-то здесь, лишь отошёл на пару часов и скоро вернётся.

Как и обещал…

Я точно знала, что, если Норд остался бы жив, уже дал бы о себе знать. И то, что каждый чёртов день не менялся и заканчивался для меня в удушающих рыданиях по нему, лишь ещё раз подтверждало факт того, что моя пуля всё-таки убила. Я была слишком самонадеянна…

Промазала. Впервые в своей карьере.

Мне всё равно на дальнейшую судьбу – казнят ли меня или заточат на годы… Плевать. Жизнь не имела смысла после совершенного, и я знала, что никто не придёт на помощь. Я отгоняла от себя воспоминание, где Уиллсон просто ушёл, оставив меня под дулом пистолета. И мне даже не хотелось представлять, что ужасного могло случиться с Ким и Лэном по пути на Материк… Вероятность того, что Шайло и Крис могли быть в курсе, что меня заперли здесь, тоже была крайне мала.