– Бедный демон. Он даже не представляет, кого в жёны собрался взять, – мои губы вздрагивают в намёке на улыбку.

– Подожди. Ты сейчас, правда, улыбнулась? И пошутила? – Тори действительно останавливается и заглядывает мне в лицо, едва освещённое плывущим перед нами светлячком. Обнимает порывисто, стараясь не трогать спину. – Богиня пресветлая, ко мне возвращается моя Мина. А я боялась, что он сломал тебя окончательно.

– Сломал, Тори. Сломал, – грустно улыбаюсь я. – Прежней мне никогда не быть.

– Ничего. Ты же слышала, что говорила Малвайн. Ты исцелишься. И всё будет хорошо.

– Я очень постараюсь не упустить это «хорошо» – обещаю ей. – Ты добыла то, что я просила? Капюшона будет мало, чтобы замаскироваться. А вдруг он увидит меня по пути.

– Всё добыла, Мина. И то, что ты просила, и кое-что ещё, – многообещающе улыбается Тори. – Никто тебя не узнает. Сейчас придём ко мне и займёмся твоим преображением.

7. Глава 6

Однако, когда мы наконец оказываемся в покоях Тори, первым делом она тащит меня в свою купальню и требует раздеться, чтобы осмотреть и обработать мою спину. Я ещё пытаюсь как-то возразить, но подруга упирается на своём, как всегда яростно доказывая свою правоту. Приходится уступить.

– Это лишния трата времени, – всё же вздыхаю я, сидя обнажённой на мраморной скамеечке и слушая шипящие ругательства Тори за моей спиной.

– Да неужели? – зло бросает она, стирая засохшую кровь с моей кожи.

– К утру всё затянется. Обычно даже рубцов не остаётся. Хотя, в этот раз, конечно, могут остаться – во мне сейчас магии почти нет, – осторожно пожимаю плечами.

– Боги, мне сейчас хочется пойти и убить его. Мне стыдно, что я его дочь, – рычит подруга. И её интонации очень не вяжутся с теми невесомо-бережными и осторожными прикосновениями, которыми она обрабатывает оставленные мне мужем следы от кнута. – Боги, Мина, ты никогда не показывала… Я знала, но… Сейчас так мерзко и гадко себя чувствую… что ничем не помогла тебе раньше… что не нашла способ тебя спасти. Мне больно на это даже смотреть, а ты спокойно мне говоришь, что к утру всегда заживает. Прости меня.

– Не надо, Тори, – сдавленно прошу я. – Потому и не показывала. Это так унизительно, больно, стыдно. Я... не могла. И старалась тебя оградить от этой грязи. Это не твоя вина. Ты ничего не сумела бы сделать раньше. Ничего не могла изменить. Зато сейчас делаешь для меня столько… Ты жизнь мне спасаешь. Понимаешь это?

Ответом мне служит напряжённое молчание, явно свидетельствующее, что подруга со мной не согласна.

– Так что ты там добыла? – меняю я тему, чтобы отвлечь её. 

– Сейчас закончу и покажу, – вздыхает Тори, смазывая мою спину заживляющей мазью. – Ты не одевайся пока, наверное. Так даже удобней будет.

– А к тебе никто из слуг не зайдёт?

– Нет. Её высочество Ланториниаль была очень зла на своих нерадивых служанок, что те слишком долго копались, собирая сундуки с вещами в дорогу. Парочке особо нерасторопных даже по затрещине досталось. Тем, что больше всего папочке стучат. А потом принцесса всех прогнала и под страхом казни запретила её беспокоить до утра, – кривясь, сообщает мне подруга.

– Затрещин? Ты? – недоверчиво вскидываю я брови, поворачиваясь к ней.

– Представь себе, – получаю в ответ ироничную ухмылку. – Я в последние пару недель изображала совершенно неуравновешенную мегеру, чтобы никто ничему не удивлялся сегодня. Если послы моего жениха пытались что-то обо мне разузнавать, то боюсь у них сложилось не самое приятное впечатление.

– Ничего. Ты сможешь его очаровать, я уверена. Он обязательно тебя полюбит, – ободряюще сжимаю её ладонь. Кто-кто, а моя Тори точно заслуживает самого лучшего мужа. И пускай он будет к ней добр и ласков, если среди мужчин такие бывают.