– Расскажи мне про нового клиента, – потребовала Регина.

Клиентом оказался Захар Суворов, крупный предприниматель. Он обращался от имени территорий, выделенных под бережное природопользование, в том числе под те самые «сибирские фермы». Согласно его данным, часть этой земли используется не по назначению: вместо выращивания овощей, чая и специй, а также вместо бережного животноводства недобросовестные собственники застраивают угодья отелями и ведут экологически безответственное производство.

Регина кивнула: клиент хороший – и дело выглядит многообещающим.

– Ты проверил его иск? Каждый факт – правда?

Она исподлобья посмотрела на подчиненного так, словно видела его насквозь.

– Да, проверил. Земли имеют особый государственный статус как экологически чистые и ценные территории. Если использовать их не по назначению, есть все основания для конфискации в пользу государства.

– Это нужно еще раз тщательно проверить до заключения договора, – перебила Регина.

– Понял.

«Что же выбрать – доверие или контроль?» – снова подумала она и решила быть последовательной. Все же понедельник – не тот день, чтобы сворачивать с намеченного пути.

– Бери это дело на себя, – произнесла Регина. – Доверенность у тебя есть. Если что, привлекай меня, но вообще я рассчитываю, что ты проявишь себя здесь.

Она не раз наблюдала, как ее слова окрыляли людей. Это был как раз такой случай: Регина почти со скучающим видом наблюдала энтузиазм нового сотрудника.

– Я не подведу, обещаю! – заверил он и вышел из кабинета.

Регина откинулась в глубоком кресле, подумывая спуститься в кофейню на первом этаже за ароматным напитком. Теперь ее жизнь будет такой – спокойной и размеренной. И по вечерам она будет возвращаться домой не усталой и опустошенной, как раньше, а энергичной и наполненной. Спуститься за кофе самой, а не послать помощника – подумать только, какая роскошь.

Сортировочный центр изнутри напоминал Илоне единый живой организм. Пища в виде мусора поступала через приемную зону: туда заезжали муниципальные фургоны, полные отходов со всего города. Дальше пищеводом тянулась длинная сортировочная лента, от которой в обе стороны расходились желоба разной ширины, похожие на вены. Каждый желоб тянулся к своему кластеру – туда поступал пластик, металл, бумага и прочее. Внутри такого кластера желоб распадался еще на несколько более мелких сосудов – каждый вел к сложному контейнеру, в котором и собирался мусор одной фракции. Всего в сортировочном центре насчитывалось около пятидесяти таких фракций: от гигантских (например, для одноразовой пластиковой тары) до мелких (для зубных щеток или бритвенных лезвий).

И хотя процесс был более-менее автоматизирован, без ошибок не обходилось и мусор внутри одного кластера порой распределялся неоднородно. Как раз в этом и заключалась роль сотрудников и волонтеров – контролировать чистоту фракций. При необходимости они вручную исправляли эти ошибки, перекладывая мусор в нужный контейнер. Для этих целей каждый контейнер был сконструирован в форме ступеней и делился на три уровня. На первый, самый высокий уровень мусор прибывал после автоматической сортировки. Затем по команде волонтера-оператора партия мусора из первого уровня опускалась на второй – закольцованный конвейер. Он приходил в движение, и партия отходов распределялась по его поверхности. В центре конвейера находились волонтеры, выбиравшие случайный мусор, предназначенный для других фракций. После «чистая» партия спускалась на нижний, третий уровень – к накопителю. Здесь собиралась уже очищенная фракция, которую впоследствии развозили по перерабатывающим заводам.