– А чего это он в душ всегда в одежде ходит? Все тут раздеваются, а этот прямиком в футболке и штанах. – сказал один из них, когда Никита закрыл за собой дверь.

– Стесняется, наверно. – посмеялся второй. – Ты разве не слышал, у него всё тело в шрамах.

– Да? А что с ним случилось? – спросил коллега удивлённо.

– Да кто его знает. Опять, наверно, ради своего имени на доске почёта под удар полез. Супергерой хренов! – махнул рукой раздражённо.

Никита тем временем принял душ и в довершение встал под ледяную воду. Первое время телу было некомфортно в холоде, спустя пару минут кожу начало покалывать, а кончики пальцев стали неметь, ещё немного погодя посинели губы, во всём теле началась дрожь, многочисленные шрамы и линейные рубцы[1]покраснели, а самые свежие из них от воды раскрылись и прожгли болью. Никита не реагировал, лишь продолжал стоять под ледяным душем с закрытыми глазами.

Спустя ещё несколько минут, когда тело уже перестало реагировать на холод, а пульс и дыхание начали постепенно замедляться, он выключил воду. Открыл глаза, вытерся полотенцем, оделся прямо в душевой и вышел. Из его шкафчика доносился знакомый рингтон.

Никита ввёл код на замке, отыскал во внутреннем кармане куртки телефон и ответил на звонок:

– Здравствуйте, Виктор Львович.

– Привет, Никита. – голос Виктора Львовича был надломлен. – Ты уже слышал о последнем убийстве?

Оперативно слухи разносятся. – подумал Никита. Не успел он вернуться с задания, и уже даже в полиции прознали о том, что в городе произошло убийство. И всё же он решил не подавать виду – устав организации запрещал разглашать любые сведения об операциях.

– Нет. А что там? – тон его голоса в любой ситуации оставался одинаково безразличным, поэтому и невозможно было догадаться говорит ли он правду, лжёт, а может, насторожен или наоборот радостен.

– Убита женщина. На теле следы истязания, на груди посмертно выжжен крест. – коротко изложил начальник отдела особо тяжких преступлений полиции.

– Люцифер. – также коротко ответил Никита, непроизвольно сжав в кулаке телефон.

– Я подумал так же. И всё же я бы не спешил выдвигать такие смелые предположения на собрании. Любые неверные доводы могут увести полицию по ложному следу.

– Как и не озвученные доводы могут тормозить дело и не привести к верному следу. – настоял Никита.

Виктор Львович, хоть и был старше и половину жизни проработал в правоохранительных органах, никогда не отличался решительностью. И если он не хочет озвучивать самое очевидное предположение, воскресив тем самым давно забытые городом воспоминания о Люцифере, это придётся сделать Никите.

– Сможете прислать мне материалы дела? – спросил он тут же.

– Ты знаешь, это запрещено. Но не могу тебе отказать. – ответил Виктор Львович.

Закончив звонок, Никита тут же отправился в главный офис организации. При входе показал пропуск, проехал в лифте до последнего этажа и уверенно устремился в кабинет начальства. Зашёл без стука и без никаких приветствий выложил на стол телефон, на котором было открыто изображение, отправленное ему Виктором Львовичем.

– Вы обещали, что, когда это случится, делом займусь я. – напомнил давнее обещание, о котором никогда не забывал.

[1] Линейные рубцы образуются после порезов и хирургических разрезов.

Собрав весь штат отдела особо тяжких преступлений, Виктор Львович проводил совещание. Он вывел на доску фотографию жертвы, сделанную общим планом, и начал свою речь:

– Жертва. Людмила Борисовна Журавлёва. Сорок шесть лет. С ней вы все знакомы. Полгода назад убили её сына, и она приходила сюда чаще некоторых из вас.