Охранник взглянул на женщину на скамейке. Месяц назад, когда она впервые сюда пришла, её щёки были круглыми и румяными как свежеиспечённая булка. Сейчас лицо осунулось. За исхудавшими щеками чётко различались линии скуловой и челюстной частей черепа, веки и кожа вокруг глаз свалились в глазницы, а уголки губ, ещё недавно указывавшие стрелки наверх, теперь тянулись вниз.
Охранник продолжил размышления:
«Но среди тех, кто вызывает жалость, бывают те, кто оказался в подобной ситуации не по своей вине, глупости или слабости. Таких из колеи выбило самое жестокое, что только могла придумать природа – люди. Другие люди. Вот такие-то и вызывают искреннюю жалость!». – заключил охранник свои мысли и прикоснулся к костлявым плечам женщины.
– Людмила Петровна. – разбудил он женщину.
– А? – та проснулась моментально, вскочила с места и вытаращилась на него потухшими глазами.
Вид у неё был совершенно неважный. И дело не только в сальных волосах и грязной футболке. Дело во взгляде, в который день за днём прокрадывалось безумие.
Нет, – подумал охранник, – к тем, кто вызывает жалость, лучше относится с лёгким презрением. Но раз уж вышел, всё же сказал то что собирался:
– Людмила Петровна, пройдёмте внутрь. Ночью и под утро на улице холодно.
Они прошли внутрь, но лишь до турникета у поста охраны. Сидеть, а тем более лежать было негде, и охранник принёс три стула с мягким сиденьем, из которых соорудовал скамейку.
– Людмила Петровна, когда вы последний раз ели? – Спросил он.
– Я… да… я ела, ела.
Женщина сидела, без конца теребила кулон в виде креста и качалась на месте, будто убаюкивала саму себя. Судя по беспокойно бегающему взгляду, покачивания мало помогали ей успокоиться.
Охранник принёс ей чай и бутерброд с колбасой.
– Поешьте. – сунул ей в руки еду.
– Да благословит вас бог! – сказала вместо спасибо.
До того, как в полицейском участке начался рабочий день, она больше не уснула. Она всё так же сидела и покачивалась на месте, и это всё так же не помогало ей успокоиться.
К девяти начали подходить люди, и Людмила Петровна с надеждой увидеть того, кого она ждёт, не отрывала глаза от двери. Когда он подошёл, она бросилась к нему в ноги.
– Виктор Львович! Ради бога, выслушайте меня! Прошу прислушайтесь ко мне! Это сделал он! Люцифер! Моего сына убил Люцифер!
Виктор усилием воли поднял её на ноги. Посмотрел в безумные и заплаканные глаза, не видевшие нормального сна уже месяц.
– Людмила Петровна, поверьте, мы делаем всё, что в наших силах, чтобы поймать убийцу вашего сына.
– Но это он! Это Люцифер! Поймайте! Помотайте его!
Виктор крепко сжал её за плечи и установил зрительный контакт. Дождался, когда она успокоится и чётко, доходчиво проговорил:
– Людмила Петровна, Люцифер умер почти двадцать лет назад. Поймите, его нет в живых уже два десятилетия. Но я обещаю, мы поймаем убийцу вашего сына. Мы его поймаем!
[1] Лоферы – закрытая обувь без застёжек и шнурков
Глава 1
Виктор вихрем ворвался в актовый зал Санкт-Петербургского государственного университета. Дверь хлопнула. Лектор перестал говорить и удивлённо посмотрел на вошедшего полицейского. Сидящие оглянулись. Виктор удивился не меньше присутствующих. Он и не думал, что будет так много желающих послушать про истинные корни депрессии, неспособность строить крепкие социальные связи, диссоциативное расстройство личности[1]и другие проблемы, творящиеся у человека внутри черепной коробки. Но актовый зал был полным. Или даже переполненным. Не успевшим занять сидячие места приходилось стоять на балконе или вдоль стены.