Здесь дел невпроворот и каждому «советнику» мое внимание подай.

Как можно «колесницей» управлять, когда «не кормлены» кобылки?

А если невтерпеж, то сам сядь на горшок треклятый,

а после – можешь отнести в фамильный склеп".

Возня продолжалась еще несколько минуту, и под конец сценки «король», задрав сорочку и светя неприкрытом задом, уже бегал за несчастным карликом, пытаясь того вышвырнуть из «покоев». Все успокоилось на том, что правитель вновь залез в постель к блудницам. По скрипучим доскам громко затопал выскочивший из-за кулис все тот же объявитель и торопливо задернул портьеры, давая понять, что первый акт незатейливого спектакля завершен.

– Ух, я бы и сам с такими красавицами развлекся, чего уж говорить о короле. Да что там болтать, он с кем угодно ляжет в постель, только не со своей женушкой, которая страшна, как все Бездновы выродки.

– Это точно. Не зря ее портретов никогда не вывешивали и тем более не выбили… кхм… ее «лицо» на Вековой Стене вокруг замка.

– Да есть оно там, только его пришлось закрыть королевским стягом, сам потом можешь убедиться, если не веришь. Да и вообще, ерунда вся эта мазня краской и каменные лики, увидеть ее воочию – вот где страх. Если бы моя дочь родилась такой, я бы ее собственноручно утопил в ту же секунду.

– Я однажды видел ее собственными глазами вживую – уродливее бабища ни разу не встречал. Вот клянусь всеми богами и пусть у меня язык отсохнет, если вру.

Чуть подальше от сцены, на краю ряда и ближе к стене, сидели трое мужиков в простецкой чернорабочей одежде, и бурно обсуждали престраннейшую, но любопытную тему. Илилла прислушалась, и с каждым словом ей с трудом верилось, что все услышанное о королеве – правда. Как и о короле.

– Да где ты ее мог видеть, дурак, она же из замка не выходит? Нужен ты ей, как же.

– Можешь вырвать мне глаза, если они обманули меня. Она приходила как-то в нашу кузню, ее еще сопровождала целая куча солдат и личных помощниц.

– Да иди ты ко всем проклятым! Что ей понадобилось в вашей кузне, если есть королевская, и там куют железо не безрукие всякие вроде тебя.

– А мне почем знать, что ей надо было, она разговаривала с хозяином, я только мельком видел ее. Все сначала подумали, что она по чью-то душу пришла, но обошлось. Помните, как весь город только и говорил о пропаже писаря, который составлял для королевы личный архив? Видать, что-то ей пришлось не по нраву, ведь беднягу больше не видели как раз после последнего его визита во дворец. А сироты из «Матушки Сулны»? Их не меньше десятка исчезло неизвестно куда, а ведь этот приют содержит лично королева, и она же отдавала приказ его построить. Вот могу дать руку на отсечение, эта Безднова зараза стоит за пропажей людей.

– Лучше помалкивать об этом, я как-то не хочу, чтобы за мной однажды явились, – один из мужиков вжал голову в плечи и испуганно бросил взгляд сначала в одну сторону, потом в другую, пока не встретился с пронзительными глазами Или, которая продолжала слушать компанию.

Дернувшись от внезапного взгляда, чернорабочий тут же отвернулся и пихнул локтем одного из товарищей. Тот уже хотел было возмутиться, успев нахмуриться и открыть рот, и неизвестно, сколько бы троица успела наговорить, но громкий голос вновь показавшегося шута заставил замолчать всех и снова обратить внимание на сцену. Потасканная тяжелая ткань в очередной раз раздвинулась, являя зрителям новую картину: наспех нарисованные на сколоченных старых досках фрагменты улиц Шадиона, стены дворца и сам дворец тоже. И среди этого из края в край расхаживала стража, наряженная и разукрашенная почище любого балаганного дурака или же какой-нибудь «торговки красотой». Однако наемницу почти не смотрела на подмостки – ее не отпускала вереница мыслей, которая точно крепко скрученный жгут опутала сознание, стягивала его и жгло. Услышанное с трудом переваривалось, но все же закралось крамольное «быть может, столица-то не столь чиста, как всех убеждают?»