Ее речь звучала бессвязно, язык заплетался, однако она продолжала сыпать оскорблениями и говорить все, что давно засело в ее голове, забыв об осторожности.

– Разве вам неинтересно? – Ми поднялась с подушек и, бесстыдно поглаживая огромные груди, подошла к рыжебородому. – Я могу такое, чего не могут другие, вы не пожалеете. И цена за мои умения небольшая, намного меньше, чем у любой другой. Или у вас обоих какие-то проблемы? Что, куцые? А так и не скажешь… по тебе точно… Давай проверим?

– Где Дари? – Железный Кулак перехватил руку шлюхи, едва та потянулась к его промежности, и крепко сжал, да так, что девица вскрикнула от боли. Уничижительные слова, за которые большинство мужиков, особенно северяне, не раздумывая, заставили бы жестоко поплатиться того, кто осмелился их произнести, пробудили и в без того несдержанном и злопамятном Манриде настоящую лютую бурю.

– Где, где? Где и прошлый раз, или у тебя ветер в башке гуляет? – отозвалась другая. – Ничтожество без…

– А ты прикуси язык, пока его не вырвал с корнем.

Девица лишь криво усмехнулась на угрозу, ведь приходилось слышать такие по десятку на дню, и сейчас брошенные в ее сторону слова не вызвали ничего, кроме смеха. Она, как и остальные, прекрасно знала, когда стоит помалкивать, когда грозные речи могут перейти в дело, и когда стоит опасаться, но к тому, что сказал Манрид, это не относилось. Так казалось. На шум и громкие разговоры вышла тучная женщина в сопровождении такого же необъятного мужика. Но оба совсем не выглядели, как те, что работают за кусок хлеба, продавая себя, скорее наоборот. В добротных дорогих одеждах, с лоснящимися лицами, с прямым и жестким взглядом, дающим каждому понять, что они никого тут не боятся. Что они – хозяева, а не вещи. Разразившись гневной тирадой и раздраженно оценив представшую в зале сцену, парочка велела шлюхам убраться вон и не высовываться. Однако через секунду владельцы "Лона богини" изменилась в лицах, и небрежно и с наигранной учтивостью, точно разыгрывался дешевый уличный спектакль, сообщили, что дорожник сейчас наверху в самой дальней комнате. Провожать, разумеется, никто не стал, но это и не понадобилось.

– Пошли, – скомандовал главарь Фесу, не думая даже выразить благодарность держателям борделя за прием.

Нужная комнатушка нашлась быстро. На удивление, по пути никто из назойливых дарительниц земных наслаждений не приставал, не тащил за собой, обещая такое, что лишь во снах привидится. Только несколько обнаженных и слишком веселых баб, хохоча, пробежали мимо и скрылись в первой от лестницы комнате. Непривычная тишина накрыла заведение, словно все, кто обитал в нем, чего-то остерегались и теперь старательно притворялись, что тут никого нет. Что жизнь вымерла и ее не стоит даже пытаться выискивать.

– Ну что, совсем терпения не осталось? Не успел отправить к тебе оборванца, как ты уже тут, – Дари облизал пальцы, вымазанные в жиру, и, прищурившись, глянул на возникших на пороге бандитов. – Деньги принес?

– Сначала давай решим мои дела, а потом разберемся с твоими, – рыжебородый, не скидывая уличной накидки, без приглашения уселся напротив соглядника, который вновь принялся поглощать сочное горячее мясо, рассуждая о том, что некуда спешить.

Рядом с ним небрежно лежали дорожные одежды, на полу же под ногами валялись какие-то тканевые свертки и узелки, среди которых виднелись небольшие свитки без печатей и бумаги, перетянутые веревками. Беспорядок выглядел так, будто Дари или только что явился, или, наоборот, собирался куда-то. Фес, чувствовавший себя, как дома, прошелся по комнатенке, затем развязно устроился на помятом лежаке и закинул ноги прямо на низкий стол. Нахально взяв прямо из-под носа Дари кусок мяса, он принялся его жадно поедать, сверля при этом глазами дорожника. Тот лишь ядовито оскалился, наблюдая за приспешником Железного Кулака.