Ее затоптали. Изломанное, окровавленное тельце тихо и неподвижно лежало на мостовой. Шатаясь, он подошел к ней, сорвал с себя плащ триумфатора, завернул в него маленький трупик и, подхватив его на руки, перебежал дорогу прямо перед очередным отрядом драгун. Прижав девочку к груди и дрожа каждой клеточкой своего тела, Демир опустился на крыльцо разграбленного магазина.

Кошмар только начинался.

Когда штабные офицеры нашли Демира, он не пошевелился. Больше двенадцати часов он не спал, не ел и даже не мыслил связно – лишь сидел на ступеньке крыльца и баюкал трупик девочки, завернутый в плащ триумфатора. За ночь он увидел все зверства, какие армия может учинить в городе, сдавшемся на милость победителя. Демир сидел, положив голову на прохладный каменный порог магазина; дым сотен пожаров ел ему глаза, его язык высох, а запястье распухло.

Его нашел Идриан, который позвал остальных. Пробивник уже сменил свои доспехи на офицерскую форму, расшитую бараньими рогами, от которых и пошло его прозвище. Он подошел к Демиру, опустился перед ним на колени и внимательно уставился ему в лицо своим фиолетовым стеклянным глазом. Демир вздрогнул.

– Сэр, с вами все в порядке?

Демир молчал. Он чувствовал себя растоптанным и униженным, будто его прилюдно раздели догола. Он знал, что его ноги целы, но мысль о том, чтобы встать и пойти, была невыносима. Облизнув потрескавшиеся губы, он поискал слова для ответа и не нашел. На глазах выступили слезы, и он отвернулся, чтобы скрыть их от пробивника.

– Этого не должно было случиться, – наконец выдавил он. – Я не отдавал такого приказа.

– Я знаю, сэр, – мягко ответил Идриан. – Проблемы со связью. Мы выясним, что произошло, обещаю.

Тем временем подошли штабные и обступили их, глядя на Демира сверху вниз. Они больше не улыбались ему, как вчера, их взгляды были полны ужаса и отвращения. Каприк подошел ближе, но, едва увидев, что у Демира в плаще, отскочил, и его вырвало в канаву.

Идриан тоже посмотрел на мертвого ребенка единственным живым глазом, но, в отличие от остальных, не содрогнулся при виде страшной ноши. Демир кожей чувствовал каждый взгляд своих офицеров – в их глазах он видел расчет, каждый задавался вопросом, как такое развитие событий повлияет на его карьеру и на положение его семейной гильдии. Демир видел, что каждый ломает голову над одним: как сделать так, чтобы его имя не связали с этой катастрофой.

Одно дело – наказать восставший город поражением и децимацией.

И совсем другое – предать его разграблению и огню.

Демир попытался собраться с мыслями, сконцентрировать все свои способности, чтобы просчитать возможное развитие событий. В присутствии десяти человек он взял Холикан под свою защиту, а потом его армия разграбила город. Его солдаты убивали мирных жителей, сжигали и грабили дома не по собственной прихоти – каждому понятно, что они могли так поступать только по приказу своего генерала. По его, Демира, приказу. Значит, надо начать расследование, чтобы переложить вину за катастрофу на кого-нибудь другого, будь то реальное или выдуманное лицо.

– Витглас, – просипел он.

Каприк подошел и протянул ему серьгу. Демир всунул ее в кольцо на ухе и попытался собраться с мыслями. Но в голове по-прежнему было пусто, а от стекла только заломило за глазами, так что он снял серьгу и вернул ее Каприку.

Он больше не мог мысленно обозревать грядущее, которое оставалось темным и безмолвным.

Его разум был сломлен.

– Мирия Форл? – спросил он и оглянулся в поисках мэра.

– Она в безопасности, – заверил его Идриан. – Ваш дядя прибыл посреди ночи, и я оставил ее под охраной его батальона. Никто не причинит ей вреда.