– Куда прешь! Не видишь – очередь. Тут все больные.

Но медсестричка почему-то не стала с ним спорить, а так по-особенному посмотрела на Конфликтыча, что все желание скандалить пропало, а вот васильковый взгляд медсестрички почему-то запал в сердце.

Конфликтыч решил разведать, кто она такая, и узнал, что ее зовут Любушкой. А попутно выяснил, что все ее любят. Конфликтыч хмыкнул, мол, так уж и все, но думать о ней не перестал. И даже пригласил погулять в парк. Потом в кино. В кафе. И замуж.

Трудно сказать, почему Любушка согласилась: чужая душа – потемки. Может, пожалела непутевого? Не зря же русские говорят, что любить – значит жалеть. А возможно потому, что случилось чудо, ведь и история наша называется сказкой, и притянулись друг к другу две души, которые должны были соединиться.

И начал Конфликтыч учить Любу «справедливости»: мол, у всех зарплата одинаковая, значит, справедливо будет, чтобы ты, Любушка, не надрывалась, а, как все, выполняла лишь предписанное.

Вот только Любушка слушала его, а потом дома обнимала ласково, кормила вкусно и приговаривала:

– Все ты говоришь правильно, милый. Вот только мир устроен не по справедливости, а по милосердию, – и больше ничего не говорила и не спорила.

Стал задумываться Конфликтыч. И однажды так задумался, что, увидев, как во дворе соседский пацан опять возится со старым велосипедом, не стал ему высказать: «Так тебе и надо! Носился тут – вот теперь получай по справедливости!», а просто подошел и помог парнишке натянуть слетевшую цепь.

Дальше – больше. В бригаде у него парень один работал, отгул просил – к больной матери съездить, а Конфликтыч не пускал. Несправедливо, мол, когда кто-то еще ни одного отгула не брал, а ты уже второй раз за полгода отдыхать будешь. А тут вдруг дал, да еще и сам до вокзала подбросил.

А примерно через год после свадьбы Конфликтыч принес домой маленького черного котенка. Правда, к тому времени его уже Конфликтычем не звали, все больше уважительно – Кофлик Титычем. Так вот, принес он котенка и стал перед Любушкой оправдываться, мол, котенок дрожит, плачет – несправедливо, когда маленькие брошены. Любушка лишь улыбнулась и ничего не сказала, ведь она всегда знала, что мир устроен по милосердию, а еще, что в справедливости, если она с любовью, скрыта великая сила.

Однажды дремлющий молчаливый лес пробудился от пронзительных трелей лилового дрозда. Его пение могло соперничать с громким журчанием потока неукротимого водопада, рядом с которым находилось гнездо.

– Счастье! Какое счастье! Мы так долго ждали его! – разносилась весть среди живописных окрестностей горного леса.

На его восторженный призыв слетелись птицы со всей округи, чтобы поздравить молодых родителей. Пока восхищенная мать любовалась первенцем, гордый отец в возбуждении распустил фиолетово-синий хвост, как веер. Он поворачивал его из стороны в сторону, продолжая хвастать.

– Дорогой, – пыталась остановить его супруга.

– Нашему Счастью нужна тишина! Принеси лучше свежих гусениц!

Желтый клюв замелькал среди ветвей, разнося по лесу:

– Вот оно счастье, счастье, счастье…

Птенца так и прозвали – Счастье. С первого дня рождения, окруженный чрезмерной заботой родителей и повышенным вниманием сородичей, он превратился в сказочного красавца. Голубой хохолок короной венчал его голову, а нежно-лиловое одеяние покрывали серебристые блестки. Высоко в небе, купаясь в солнечных лучах, бороздки перьев переливались всеми оттенками ультрамарина.

– Я – самый-самый! Никто не может сравниться со мной, – хвасталась птица. – Когда я пролетаю над головами людей, они кричат: «Смотрите! Синяя птица! Птица счастья!»