Закладка задумчиво кивнула, представляя, как это могло бы выглядеть.

– А как насчет меня? – вдруг спросила закладка. – Какую роль я смогла бы сыграть в этом фильме?

– Ты могла бы стать для зрителя гидом, помогающим ориентироваться в сложном материале. В начале каждой серии ты бы появлялась на экране, объясняя новую тему и подводя к ключевым моментам, – предложила книга.

– О, это большая ответственность, – произнесла закладка, чуть-чуть робея. – Но главное, чтобы информация была доступной и понятной для зрителей.

– Именно так! – подтвердила книга. – Цель – не только развлечь, но и обучить. Если хотя бы один человек после просмотра этого фильма захочет углубиться в изучение науки, значит, мы достигли успеха.

Закладка глубоко вздохнула, ощущая прилив уверенности.

– Согласна. Будем надеяться, что наша мечта осуществится.

Они обе замолчали, погрузившись в мечты о совместном проекте и новых приключениях. И хотя впереди их ожидало много неизвестного, они знали, что вместе способны преодолеть любые преграды и достичь любые высоты. Ведь их дружба осталась навсегда, наполнив обе жизни смыслом, светом и радостью.

Эта история началась во времена, когда детям давали странные имена, которые, впрочем, легко расшифровывались, если проявить смекалку и хорошее знание момента. Например, Владлен – Владимир Ленин или Кармия – Красная армия.

Мама, впечатленная свободой выбора, назвала сыночка Кофлик: смесь всего самого нового и прогрессивного – коммунисты, флот и кино. Папа малыша настаивал на старинном русском имени Кондратий, но мама лишь звонко смеялась и говорила, что надо идти в ногу со временем. И еще, мол, когда маленький Кофлик вырастет и станет Кофлик Титычем, его станут звать Конфетычем.

Вот только с годами ее смех звучал все тише и слышался реже, а придирок мужа, наоборот, становилось больше.

Подросший Кофлик как мог защищал маму и в этом нашел цель жизни – бороться за справедливость.

Он не оставлял без внимания лоботрясов, лентяев и халтурщиков. И если видел, что кто-то не выучил уроки в школе, или потом, на заводе, какой-то неумеха того и гляди готов был испортить деталь, он не молчал, а честно высказывал в лицо все, что думает.

– Как ты обрабатываешь? Ну как ты обрабатываешь?! – кричал он.

– Ты же деталь запорешь! Глаза разуй! Халтурщик! Сколько тебе показывать, как правильно? Что? Трудно запомнить?

Руководство оценило старания Кофлика и назначило его мастером. Но рабочие почему-то Кофлика Титыча не уважали и не любили, а за глаза звали Конфликтычем.

Конфликтыч узнал об этом прозвище, но решил, что люди к нему несправедливы, а потому стал еще яростнее бороться, чтобы все было по-честному. Он не понимал, почему один должен работать больше, если у другого жена рожает, или почему кому-то заболевшему нужно выдавать деньги из кассы взаимопомощи без очереди лишь потому, что у него семья большая.

– Это несправедливо, – отрезал Конфликтыч. – Каждый должен работать на равных, а проблемы – это личное дело, они не касаются производства.

Но однажды у него заболел живот так, что выступил ледяной пот и потемнело в глазах. Вот только Конфликтыч и к себе отнесся, как к другим, и посчитал, что негоже уходить раньше времени, а потому очнулся уже в больнице, куда его увезли на скорой. Оказалось – аппендицит, да еще с осложнениями.

Придя в себя, Конфликтыч и в больнице начал отстаивать свою справедливость. И когда медсестричка попыталась без очереди провезти на процедуры больного в коляске, Кофлик не смолчал, а громко возмутился: