Нет. Все вышло за пределы анализа телефона, жизни, окружения. Я включился и стал руководить процессом, убирая ненужных персонажей. Один, второй на очереди. Ее босс. Слишком много внимания и слишком откровенные взгляды. И трогать ее тоже не надо было.

Маша резко остановилась, и я нырнул в тень тополя, возвышающегося прямо возле подъезда. Ага. Взгляд зацепился за парня, из-за которого она начала заметно нервничать. Плечи сникли, фигурка переминалась с ноги на ногу. Бывший.

Он не понимал по-хорошему. Я бегло осмотрел напомаженного ублюдка, держащего охапку цветов. Букет из отвратительно гадких стручков-роз. В момент захотел его уничтожить.

Все-таки зря я дал ему шанс уйти из жизни Маши безболезненно, всего лишь вскрыв его гнойные пороки и то не все... Нельзя. Люди никогда не понимают хорошего отношения к себе, им надо показывать положение дел через боль, чтобы захлебывались кровью и наконец-то осознавали примитивные вещи. Ломая кости и вырывая ногти наживую.

После того, как хиляк схватил девушку и резко прижал к себе, у меня в голове произошел взрыв, казалось, что ошметки сознания вылетят из черепной коробки. Тьма пробиралась наружу и требовала одного…прекратить то, что происходило перед моими глазами. По венам ударил бешеный поток крови, и пульсация отдавалась ударами молота где-то в затылке. Назойливой мыслью пришло «убери его руки» сейчас же, блять, убери. Дернув головой, я ринулся вперед за секунду до того, как сопляк отпустил ее, уходя при этом быстрым шагом прочь.

Стоп. Резко рубануло понимание, что нельзя. Не так. В открытую нельзя.

Ноги бетоном сковались с асфальтом, пока глаза скользили по окружающей территории и оценивали ситуацию. Гнев и жажда крови раздували грудную клетку. Рано. Рано. Рано.

Маша же в полуобморочном состоянии стояла и держала в руках букет. Пока я не произнес тривиальное: «Выкинь его нахуй», и тогда маленькие пальцы разжались, и веник упал к ногам. Молодец. Хорошая девочка.

Перепуганное лицо девушки меня злило. Никто не смел вызывать в ней такое. Никто. Кроме меня. Остальных бояться нет смысла, никто больше не сделает ничего плохого ей, кроме того, кто подрабатывает Смертью на полставки.

Немыслимо долго я ждал, пока она откроет дверь, поднимется на этаж, и пока в таких знакомых окнах зажжется свет. Все это время не дышал, мониторя ситуацию вокруг себя всеми органами чувств сразу.

Дома. Теперь можно было бы заняться воспитательной работой того, кто так отчаянно этого жаждал. Кто не понимал с первого раза.

Раз не понимал по-хорошему, не свойственному обычно моему поведению, значит постучим через печень.

Окунаясь в тьму, двигаясь при этом так же тихо и незаметно, я сел в машину и выехал с территории комплекса, хорошо понимая, куда именно надо было ехать.

О ее бывшем я знал все.

И то, что он менял девок, как перчатки, и что некоторых любил душить в процессе. Одну чуть не закинул на тот свет. Но самое главное: я знал, где он жил, и остановиться уже не мог.

Моими руками руководил прошивающий насквозь гнев. Слепой и необузданный. Первородный и отравляющий здравый смысл. Все стало таким неважным, кроме одной конкретной цели на этот вечер. Без оплаты за услуги Смерти в этот раз.

И только поджидая ублюдка возле подъезда, я чувствовал правильность своих действий. Довольно скоро моя цель зашла в подъезд развязной походной. Победоносной.

—Ну здравствуй, — прошипел прежде, чем приложил его о стенку со всего размаху.

Впрыск удовольствия запущен в кровь. Теперь все было правильно. Убить я его очень хотел, но в последний момент пришла другая идея. Более логичная. Разукрасить — да, и сделать так, чтобы он больше никогда не смог к ней приблизиться — запросто.