– Это вас встревожило, Уильям? – осведомился гость.

– Разумеется! С нашими германскими коллегами мы бы, как вы изволили заметить, договорились. Но этот выскочка, к тому же, связанный с Россией – кто знает, чего от него ждать? А вдруг он, подобно Шлиману, жаждет славы и опубликует результаты изысканий?

– Это было бы катастрофой… – прошептал Лидделл. – Древние знания ни в коем случае не должны стать достоянием черни!

– Совершенно с вами согласен, Сэмюэль. – кивнул Уэскотт. – «N», несмотря на высокое происхождение, ведет себя, как типичный нувориш. К тому же, он славянин, как и этот проныра Рукавишникофф!

При слове «славянин» Лидделл брезгливо скривился.

– Вернувшись из Берлина, – продолжал Уэскотт, – «N» дал поручение своим адвокатам связаться с воздухоплавателем Шарлем Леньяром. Переговоры завершились успехом, и теперь «N» спешно готовит экспедицию, не считаясь с затратами. И есть все основания думать, что своего он добьется.

Джентльмен в маске ответил не сразу. Несколько минут он молча глядел в камин; растревоженное пламя уже опало, и библиотека опять тонула в полумраке.

– А вы уверены, что «N» заинтересовался именно манускриптом? Речь могла идти об иных, более… хм… осязаемых ценностях.

Лидделл высокомерно вздернул голову и посмотрел на гостя с вызовом.

– Никакие, как вы выразились, «осязаемые ценности» не могут, хотя бы в малейшей степени, сравниться с тем кладезем тайных знаний, ключом к которым служат эти древние скрижали!

Уэскотт поморщился – похоже, и его покоробили напыщенные речи собеседника. И, тем не менее, ответ прозвучал вполне любезно:

– Разумеется, мы ни в чем не можем быть уверены! Однако, некоторые обмолвки Рукавишникоффа позволяют прийти к выводу, что они с Эберхардтом нашли нечто поразительное. Правда, считается, что экспонаты собрания хедива давно описаны и каталогизированы, но, похоже, старая лиса Эберхардт приберег кое-что и в задних комнатах.

Профессор пожал плечами.

– И это «что-то» настолько ценное, что «N» готов ради этого ухлопать уйму денег на аэростат Леньяра… Кстати, почему он выбрал столь экзотический способ передвижения? По-моему, Африке пока еще не перевелись чернокожие носильщики и бичи из кожи гиппопотама.

– Видимо, опасается, что за экспедицией могут проследить. Перелет же делает это невозможным.

– Что ж, весьма разумная предосторожность – особенно если вспомнить, что кое-кто и правда, проявляет к его затее интерес. Не так ли, джентльмены?

Герметист скривился – ирония профессора не пришлась ему по вкусу.

– Рукавишникофф сейчас работает в библиотеке Берлинского музея. Из перехваченных телеграмм – они, видите ли, обмениваются срочными сообщениями по телеграфу, используя несложный код, – мы знаем, что «N» ждет его в своей островной резиденции. Оттуда они отплывут на яхте, чтобы присоединиться к воздушной экспедиции. Яхта принадлежит некоей эксцентричной особе, бельгийской подданной…

– Пассии вашего «N»? – сухо спросил гость. – Вы упоминали в своем письме, что он не слишком счастлив в браке.

Уэскотт сделал неопределенный жест.

– Выясните. Это может оказаться важным.

Герметист кивнул. Лидделл недовольно поморщился – ему явно не нравилась бесцеремонность гостя.

– Далее. Военный транспорт «Корсика», перевозящий разобранный аэростат, миновал Суэц и направляется к французскому порту Обок. На борту, кроме рабочих и техников Воздухоплавательного парка, экипаж воздушного корабля и ученые-археологи, всего четырнадцать человек те, кто отправятся в воздушное путешествие.

– И это все, что вы сумели разузнать? – после недолгой паузы осведомился профессор.