– Все нормально, – еще тише и совсем уж неестественно повторила она. – Все, как всегда. Я вот… Просто спокойной ночи пришла пожелать.

– Мам! – пытаясь хоть что-то понять, окликнул он снова, но его слова не могли преодолеть вязкую границу между различными мирами. Тоска против спокойствия. Тьма против света. Цвета плодородной осени против серой зимы.

Она так ничего и не ответила. Три секунды… Десять… Она встала и, будто боясь кого-то разбудить, прошла к двери. Взявшись за ручку, немного подождала, словно набираясь сил, чтобы ее повернуть и выйти. Но неожиданно продолжила прервавшийся разговор, которого не было:

– …Просто знай и все. Больше я ничего не хочу. Знай, что только для тебя и живу! Не станет тебя – мне незачем будет каждое утро открывать глаза.

– Ма-ам… – уже сам чуть не плача, совершенно не понимая почему, протянул он в надежде, что она объяснит, растолкует свое странное поведение.

– Просто знай и будь рядом. ВСЕГДА. Спокойной ночи, – прикрыла она за собой дверь.

Мальчик так и остался наедине со своим непониманием и полной растерянностью. Новое видение матери. Точнее, видение новой матери и мешанина собственных чувств в груди не давали ему успокоиться и толком разобраться в произошедшем.

Забравшись под одеяло, он все думал и думал, пытаясь привести мысли в порядок.

«Странно, – в который раз прокручивал он материнские слова на грани сна. – Чудно́ все это. «Будь рядом» – от этих слов аж мурашки по коже».

Так и не сумев хоть что-то понять, продвинуться хотя бы на шаг к разгадке «феномена маминых слез», мальчик уснул, забыв по привычке просить небеса, чтобы следующий день не настал.

«Придет время, когда ты решишь, что все кончено.

Это и будет начало.»

Луис Ламур

Вся моя жизнь – та ее часть, что не затерялась в перестуке колес, то, что я помню и знаю, известное мне пространство – совершенно неуправляемо. Я полностью зависим от расписания поезда. Его движение невозможно понять и упорядочить.

Банально и просто – я или еду, засыпая и просыпаясь под перестук колесных пар, или наблюдаю за безлюдными остановками в ожидании, когда же, наконец, невесть откуда раздастся протяжный гудок – сигнал отправления. Вот два моих состояния – движение и ожидание. Но этого для меня слишком мало.

Как я отношусь к тому, что моя жизнь полностью ограничена настроением поезда? Даже не знаю. А как можно относиться, если знаешь, что бороться не имеет смысла (потому что не с кем), а смириться не получается?! Принять мою несвободу как данность? Не могу! И поэтому остается только одно – ждать. Вот уж что действительно у меня хорошо получается. Я жду… И жду…

Когда я в дороге – жду остановку. Ведь новое место, куда привезет состав, может стать ответом на мои вопросы, разгадкой ребуса странной жизни. Или хотя бы внесет чуточку ясности в непонятный мир, окружающий меня. Но, в очередной раз открывая дверь на улицу и осматривая новый, выбранный поездом по каким-то непонятным мне критериям пейзаж, я понимаю, что это – всего лишь очередной обделенный жизнью закоулок пространства. И никаких ответов не найти. Будь то вершина горы или гладь океана – все это – очередная ирреальная картина.

И тогда я начинаю ждать нового пути. Лента Мебиуса.

Я уверен, есть другие выборы и решения, но… Я их не вижу. Поэтому и ожидаю. С уверенностью, что, рано или поздно, ответы придут сами. Главное – желать и ждать. Должны же когда-то начаться изменения в моей болотистой жизни. Непременно! Иначе не выдержу: слишком много бесконечности для одного. Я даже возникающие прямо сейчас мысли ухватить не всегда могу – все куда-то ускользает. Что уж говорить о чем-то большем и большом?