Эта старушенция была ведьмой. Ну или знахаркой – тут кому как больше нравится. Мы с Семеном предпочитала называть ее ведьмой. Ведь она владела той самой низшей магией непонятной природы (не связанной напрямую с энергоинформационными структурами, подвластными высшим магам), за которую когда-то сжигали на кострах.

В наше время искушенная в колдовстве баба Люба жила себе тихонечко в небольшом деревенском домике. Топила печь, отказываясь от оптимизации системы отопления. Носила воду из колодца…

Среди жителей поселка она числилась «бабкой» или экстрасенсом. Помогала страждущим за плату. Тут болезнь заговорит, тут подскажет, как гулящего мужа в семью вернуть… А сарафанное радио порой приводило к ней клиентов и из других уголков Ленинградской области, а то из самого Питера.

Вот и Семен иногда пользовался ее услугами. В редких случаях, когда наша, высшая магия, была бессильна.

Она словно бы поджидала меня. Кстати, видеть будущее – дар, неподвластный мне – был в какой-то степени присущ бабе Любе. А может, она разложила карты и увидела в «раскладе» визит «высокой гостьи», как она неизменно называла меня…

Сколько ей лет, я не имела ни малейшего понятия. Вероятно, перевалило за восемьдесят. Но годы не согнули ее. Бабуля была достаточно высокой, жилистой, и никаких бородавок на носу. А вот одевалась она, как настоящая бабка – длинная юбка, платочек на голове. Сейчас на ней был ватник старинного образца – в таких ватниках советские граждане валили лес и укладывали шпалы.

Я припарковалась возле бабкиной калитки, а баба Люба, ехидно улыбаясь, пошла открывать мне.

— О, высокая гостья пожаловала… Я ждала тебя, душегубку несчастную… — традиционно поприветствовала меня она. — И что это тебе понадобилась скромная баба Люба? А?

Я вежливо поздоровалась, извлекла с заднего сидения букет синих роз и показала бабке:

— Помощь твоя нужна, баба Люба, — сказала я. — Нужно узнать, где мужчина, который подарил мне эти цветы.

Бабуля подошла, залезла в букет длинным носом, долго нюхала, потом произнесла:

— Слепков тут нет, сама знаешь. И магия тут бессильна… Разве что карты мои помогут. Только… нутром чует старая Любка, что не надо девочке Кире лезть в это дело. Отпустила бы ты мужика подобру-поздорову… В церкви бы свечку за него поставила – глядишь, и было б тебе в жизни счастье… А то вон, двадцать восемь уже, а ни семьи, ни кормильца, ни детишек…

— Я и сама себя неплохо кормлю, баба Люба, ты знаешь, — ответила я. Достала кошелек и показала ей несколько крупных купюр. — Плачу наличными. Сколько захочешь. Только помоги.

Несколько секунд бабуля пристально глядела на меня из-под густых седых бровей.

Потом вздохнула.

— Ты ведь не отступишься, дурочка. Ладно… Глядишь, большого греха я на душу не возьму, если карты ради тебя разложу. Только, — она искоса поглядела на меня. — Не откупишься деньгами. У меня, знаешь ли, Кирочка, забор покосился, да крыша течет… Сама найдешь мне бригаду, наймешь, оплатишь, проследишь, чтобы сделали, а не пропили все – а то наши мастера они все такие, за воротник заложить горазды! А у тебя хватка деловая, под тобой все работать будут, как миленькие!

«Хитрюга старая!» — вздохнула я.

Ладно.

— Хорошо, баб Люб, — согласилась я. — Все сделаю. Могу даже сама тебе забор покрасить – летом, правда, не сейчас.

— Ну, пошли тогда, — усмехнулась бабуля. — Чай на столе, пирожки я напекла для тебя… Знала ведь, что приедешь. Голодная и бешеная, как это у вас, охотников оголтелых, водится…

5. Глава 5

Бабе Любе было наплевать на мое нетерпение. Она накормила меня не только пирожками с капустой и мясом, но и отменными щами и котлетами с картошкой. В чем-то она была права – после еды я немного подобрела.