Стоит мне оказаться в «кресле бесконечных мук» — это я его так нарекла, лаборант берет у меня кровь для своего анализатора и капает внутрь чаши. Присоска с иголкой тут же оказывается у меня над сердцем. И вонзается так больно! Перед глазами все начинает темнеть.

— Это будет «до», — нажимает на комбинацию прозрачных выпуклых кнопок на приборе.

Не знаю, как именно у них тут все устроено, но огромная роль в лаборатории отведена разнообразным медузам. И даже сейчас в каждой клавише есть малюсенькая клякса с юбкой и щупальцами.

Когда Хуэйда нажимает на кнопку, крошечное создание искрит. Зрелище завораживает и погружает в себя на все сто процентов. Ладно, вру, девяносто — еще бы резь в сердце не ощущалась так сильно. Вот тогда бы я окончательно отвлеклась.

Я готова смотреть на разноцветных медуз целую вечность, но внимание к себе приковывает другое. В руке лаборанта поблескивает колба с тягучей субстанцией мрачного почти бордового цвета. Если бы не этот факт и не мерцающий эффект, я бы предположила, что это кровь с интересным отливом.

Хуэйда вводит её в меня медленно. Ноа следит за каждым действием своего ученого, нависая над нами коршуном.

Он все время находится рядом, и каждый раз злится все больше. И даже сейчас. Я очень хочу верить, что не на меня. Потому что расплываться в улыбке в такие моменты я точно не обязана.

— Что чувствуешь? — спрашивает меня лаборант.

— Что ты мне мстишь за то, что я когда-то хотела пописать в твой анализатор,— ухмыляюсь я, а саму начинает потряхивать.

— Это очищенная кровь, Ар Ноавэль, заряженная на агрессию и схожие эмоции. Если в этом человеке что-то и есть, то мы узнаем прямо сейчас, — он обращается к своему правителю. — Если свечение не появится…

— В этом человеке… — повторяю слова, перебивая ученого. — Але-е! Я вообще-то вот здесь. Обо мне можно и не в третьем лице.

Я еле выговариваю до конца. Желудок прихватывает от спазма. Пытаюсь продышаться, но от этого только подкатывает тошнота. С каждым вздохом она ощущается все сильней.

Мое тело покрывается испариной, перед глазами появляются темные круги. Хуэйда и Ноа уже не два разных создания. Их фигуры размываются, превращаясь в одно большое пятно. Даже синий костюм Ноавэля поглощается растекающейся в воздухе чернотой.

— Хм-м… Чернила, — все, что я успеваю сказать, прежде чем происходит неизбежное.

На этот раз я с силой отбираю у своего мучителя эту волшебную чашу с кнопками, одним лишь рывком. И меня тут же выворачивает прямо в нее.

— Довольно, Хуэйда! Прекращай ввод, — Ноа в бешенстве. Еще никогда не слышала его голос, когда он зол.

— Пожалуйста, дайте воды, — шепчу я в попытке подавить следующий настойчивый приступ.

Ученый не смеет возражать и отключает датчик над левой грудью. Ноавэль подает мне какой-то горько-кисловатый нектар. Я полощу рот и сплевываю туда же, в анализатор под возмущение Хуэйды. Ладонью, как могу, тру отверстие на груди. Жжет просто нереально!

— Убери руки, — толстым слоем наносит из очередной банки душистую мазь изверг-лаборант.

— Что это за дрянь?

Я подношу жидкость к губам, но на этот раз делаю первый глоток, лишь бы избавиться от привкуса желчи во рту. Странно, но мне сразу становится легче. По крайней мере, полностью отступает подкатывающая вновь тошнота.

— Ар Ноавэль дал тебе лечебный бальзам. Выпей его до дна, — следит за моей реакцией ученый.

Проходит около десяти минут, как мне кажется, прежде чем я предпринимаю попытку встать. Но у меня не очень-то и получается. Ведет то влево, то вправо. Наконец, я, собрав все силы в кулак, окончательно встаю на ноги. Пару секунд стою очень уверенно, но сделав маленький шаг, начинаю заваливаться назад. Ноавэль подхватывает меня моментально.