Кнопка располагалась прямо на мостике, на главном пульте. Ее дублировали и в других жизненно важных частях корабля, бежать туда совсем не обязательно.

– Здесь она не работает, – ответил капитан. – Единственная рабочая в машинном!.. Бегом, Гласная!

Что ж, видно, Кузнецов хочет уйти с достоинством. Бегающий по кораблю капитан то еще зрелище. Я бы, например, не хотела так запомниться команде.

Из солидарности я приложила правую руку к груди.

– Будет сделано!

Я выбежала с мостика в темный коридор. Машинное отделение через два шлюза, а «Пальмира» уже трещала вовсю, словно рвался металл. Ее вскрывали и скоро они будут здесь.

Вдруг стало тихо, как в скафандре. Я услышала стук своих подошв по металлическому полу и побежала быстрее. Кораблю уже взрезали бок. Пять минут, и я могу не добраться до машинного. Процесс принудительной стыковки прост как два пальца: подгоняешь один корабль к другому, подсоединяешь «рукав», посылаешь инженерную команду, которые взрежут корабль, а потом заваливай целой ротой. Раз стало тихо, рота на подходе.

Я преодолела один шлюз, но тут в конце коридора появилась фигура. Они уже здесь!

Мы быстро сближались. Мужик развел руки, словно решил обнять меня крепко-крепко. Губы разошлись, обнажая осколки зубов. Что за жуткая харя! Я метнулась влево, пытаясь прорваться, но чудовище поймало меня на излете.

– Попалась!

Он прижал меня к себе, торопливо шаря руками по телу. В нос ударила вонь табака, перегара… в общем, там много чего было. Я стукнула кулаками в грудь.

– Отпустите! – завизжала я. – Я медсестра! Корабельная медсестра!

Он торопливо впился губами мне в рот и отшвырнул – чудовище побежало дальше, в сторону рубки. Я рухнула под стену, вытирая обслюнявленное лицо. Меня чуть не стошнило.

В конце коридора появились еще фигуры и я застыла. Впереди рослый мужчина в сером пальто Федерального флота. Нашивки спороты, но воротник гордо отогнут. Я начала осматривать его снизу вверх – армейские ботинки с противоминной подошвой, заправленные в них штаны из плотной ткани, два ремня, щиток бронежилета на груди… Закончила я лицом: скуластым, с широкой переносицей и мелкими широко посаженными глазами. Сейчас они были прищурены, подбородок, покрытый светлой щетиной, агрессивно выставлен вперед. Волосы – русые, с рыжиной, заплетены в короткую косу. Старпом? Глава охраны? Он стремительно прошел мимо.

Следом шел еще один – этот был ниже, в поношенной военной форме. Он мазнул по мне взглядом и негромко сказал следующему в цепочке:

– Всех на мостик.

Я проводила его взглядом и тут меня подцепили за шиворот, и без малейших усилий поволокли по полу. По тому, как уверенно они держатся, я поняла, что бой мы проиграли.

Когда меня дотащили до мостика (я собрала всю грязь «Пальмиры» спиной), уже все закончилось. Кажется, мы пытались оказать сопротивление, но не очень удачно – с пола было плохо видно.

Меня рывком поставили на ноги и оттолкнули в руки жуткому мужику, с которым мы успели познакомиться в коридоре. Он обрадовался, но при начальстве постеснялся меня лапать.

Я оглядела мостик: они все разнесли, на полу лежали раненые. Среди тел я пыталась найти Кузнецова… Опознать хотя бы по одежде… Жив ли?..

– Ну? – зарычал рыжий в пальто и я вздрогнула. – Почему не докладываете?

Доклад раздался прямо над моим ухом:

– Капитан, грузовые отсеки пустые. Бабу нашел. Медсестричка, говорит…, – чудовище застенчиво поковыряло пальцем мой бок.

От удивления я открыла рот. Он капитан!

У нас говорят: «Шианд его забери» о тех, кого не хотят дождаться из рейса. Что он здесь делает? Неужели наша «Пальмира» так его достала, что он лично решил оторвать нам головы?