— Вот! Только не смейся! — предупредила Маруся и торопливо потянулась за небольшим свертком, перехваченным лентой.

Еще в школе соседская бабуля обучила Марусю рукоделию. Старшая сестра Леся была слишком непоседливой, чтобы заниматься таким скучным, по ее мнению, делом. А вот Марусе нравилось вышивать. У всех представителей семейства Завериных имелись вот такие платки с инициалами. И Марусе хотелось ответить приятностью Русу за часы.

Конечно же подарки вышли неравноценными, часы стоили гораздо дороже ткани и ниток. Но где уж Марусе найти что-то дорогостоящее в родной деревне? Даже если бы отец и выделил ей соответствующий бюджет, купить было попросту негде.

А потому Заверина и провела несколько вечеров за вышиванием сувенира для Нагашева.

Маруся, протянув сверток мужчине, ждала, когда он возьмет презент.

Видела, что Рус был растерян. Не ожидал, наверное. А Маруси стало приятно от того, что сумела удивить Рустама.

Рус перехватил ее запястье своими пальцами, нежно огладил тонкие венки чуть повыше браслета. Заметил, что она носит его подарок. А ведь сам выбирал специально для нее. Для Милы, Аделины Марковны, Алексии и Виталины Аркадьевны, жены друга Зверя и по совместительству матери Кира, Рус выбирал подарки не глядя. А для Маруси потратил целый час на поиски. Угодил, если девчонка носит его подарок.

В руках Маруся держала белоснежный сверток с красной лентой. Рус потянул, развязал бант, и сверток тут же превратился в прямоугольную тряпочку, а в одном углу завитушки темно-синим цветом с инициалами его имени.

— Это платок. Тот твой я совсем испортила, — будто извиняясь, проговорила Маруся, а потом, отведя взгляд, выдала: — Я сама вышивала. Пустяк. Но лучше твоего. Кровь на нем не отстиралась.

Что-то теплое и невероятно огромное расплескалось в груди у Рустама. И дышать тяжко. А нужно. Жизненно необходимо. 

А потому Рустам подтянул тонкое запястье к своим губам, прижался ртом к нежным, тонким пальчикам, которые сотворили вот такое чудо.

В том, что носовой платок — настоящее произведение искусства, Рустам не сомневался. Потому что все, к чему прикасалась Маруся, было прекрасным.

Рус это и собиралась сказать. Но за спиной, в распахнутую настежь дверь, ворвалась Милолика. Тут же набросилась на брата, обняла со спины и расхохоталась, когда тот что-то проворчал, не очень лестное и цензурное.

— Всем привет! Семен ждет! — оповестила Мила, а потом, поднырнув под руками Рустама, обняла и подругу и тут же заявила: — Ну вот. Букет шикарный! Умеешь же, когда приспичит, да, Русик? Оу, платочек! Это серьезно!

Рус, убрав платок во внутренний карман пиджака, взглянул на сестру. Хотел бы отшлепать сестру по мягкому месту, чтобы не лезла, куда не просят. Но Маруся рассмеялась в ответ на Милкины фразы.

А Рустаму очень уж нравился смех девчонки. И настроение вернулось к прежней позитивной отметке.

*** 

17. Глава 17

На улице Рус поздоровался с Семеном, но дверь придержал для Маруси именно в своей машине, а не тачки друга. Семен вскинул брови, нахмурился.

Рустам решил, что скрываться не будет. Но Милолика перехватила мужа, заболтала его, отвлекла. А тем временем Рус помог Марусе сесть в машину, ремнем пристегнул и потом только устроился за рулем.

Вечерний город подмигивал огнями. Рус немного поостыл и расслабился, управляя тачкой. И Маруся, кажется, тоже. Села удобнее, постукивала пальцами по коленке в ритм музыки, льющейся из динамиков.

И так приятно было на душе у Нагашева от того, что девчонка рядом, они едут в его клуб, а потом, если терпежа хватит, он ее так же домой и вернет.