Но столкнулась с тягучим, потемневшим мужским взглядом. И столько в нем было всего, что Маруся замерла на полуслове.

Рустам шагнул ближе. Он знал, что времени у него нет. Видел тачку Семена. въезжавшую во двор. Понимал, что скоро друг припаркуется и придет за Марусей. Или позвонит, чтобы спускалась.

Все понимал. А вот все равно не мог не подняться к ней сейчас. До одури хотел увидеть ее, заглянуть в глаза, вдохнуть легкий аромат ее духов.

И вот, приперся с веником, а опять буксует, как пятиклассник.

Букет! Вот же идиота кусок!

Аккуратно перехватил букет. Вроде бы не помялись. А Маруська смущенно приняла цветы и тихо шепнула:

— Очень красивые! Спасибо!

*** 

16. Глава 16

Рус отмечал каждую мелочь в облике Маруси. Как смотрела на него. Как улыбалась. Как прижимала букет к груди, обхватив двумя руками.

Мелькнула мысль: хорошо, что Рустам велел срезать шипы на длинных стеблях. Иначе поранилась бы девчонка, так крепко держит цветы.  

А потом как-то все померкло, испарилось, стало неважным и несущественным.

Потому что Рус шагнул ближе, так, что девушке пришлось запрокинуть голову. А мужчина перехватил ладонью ее затылок.

И по венам – чистый кайф от ощущения мягкого шелка под пальцами.

И жадный взгляд – на нежных, приоткрытых губах – не оторвать. Сил нет, чтобы смотреть куда-то еще, кроме как на манящий рот.

Рустам был близок к тому, чтобы пнуть дверь ногой и остаться здесь, наедине с Марусей. И девочка не помогала в этой ситуации, так и стояла, глядя на него своими огромными глазищами, в которых Рус увяз по самые гланды, в которых утонул с радостью.

— Ставь в воду, — хрипло пробормотал Рус, но даже не пошевелился, чтобы выпустить Марусю из нежного, но крепкого захвата левой руки. А правую Нагашев стиснул в кулак так сильно, что зазвенели нервы от напряжения.

Знал, позволит себе больше и не сможет остановиться. А девчонка хочет в клуб. И Мила с Семеном, скорее всего, уже поднимаются в квартиру Маруси.

— Я сейчас! — спохватилась девчонка.

Рустаму пришлось отпустить ее, так и не поцеловав. Сам в мыслях стебался над собой. Яйца мнет вокруг малышки, как малолетка. С любой другой вел бы себя иначе. А вот с Марусей все по-другому. Да и не нужна ему другая. Маруся нужна.

Нагашев терпеливо ждал, пока девушка отыщет вазу для цветов, нальет в нее воду, поставит на стол. Наблюдал за Марусей, жадно впитывая каждое ее движение, и кайфовал от понимания того, что страха в ее робких взглядах, направленных на него, не было.

Выходит, шанс есть. Значит, не зря Рустам рвет жилы и наступает на собственное горло.

— Все, я готова, — широко улыбнулась Маруся.

Застыла в нескольких метрах от мужчины и вновь смутилась, не зная, как вести себя с ним сейчас. Хотелось занять свои руки чем-то, только бы кожу на ладонях так сильно не кололо от желания провести пальцами по мужской щеке. И таким сильным оказалось это желание, что Марусе стало страшно.

Скучала она по Рустаму. Собиралась быть дерзкой, храброй, язвительной. Словом, планировала вести себя с ним, как обычно.

А получилось все иначе. И язык словно чужой, едва-едва слова проговаривались. И Рус ведь слишком красивый, настолько, что мысли путались.

А взгляд его…. Отдельная песня.

И вдруг Маруся вспомнила, что приготовила для Нагашева небольшой подарок.

Безделица, не стоящая внимания. А подарить хотелось, потому что девушка собственными руками его сделала.

Мужской носовой платок взамен того, который Маруся выпачкала в крови. Возможно, Русу он и без надобности. А раз уж смастерила, и аккуратно буквы вышила красивым узором, то отдать нужно.