- Ох, - выдохнула Аля и вытерла пот со лба.

Сама маленькая, худая, но тягает тяжелых упитанных детей. Идиотка!

- Дай сюда, - я снял с нее мальчишку и поставил того на бордюр рядом с собой. – Сам пойдешь?

Шкет улыбнулся наполовину беззубым ртом и высунул мне язык, а потом с силой потянул подол сарафана Алевтины.

- Не пойдет, - грустно резюмировала Аля, - он у нас упрямый, придется нести.

Она протянула руки к брату, но я отодвинул девчонку в сторону:

- Сам разберусь, тебе еще всю ночь танцевать, так что береги силы.

- Ну, это вряд ли, - не смотря на улыбку, глаза Алевтины оставались грустными. Она тряхнула головой, будто прогоняла дурные мысли, и ускорила шаг, так, что я оказался позади нее.

Алевтина тот редкий тип людей, с которыми комфортно молчать, но именно рядом с этой девчонкой мне хотелось говорить без остановки.

- Сколько детей у вас в семье? – в несколько шагов я поравнялся с нею.

- Много, - уклончиво ответила птичка, глядя куда-то в перед. На меня она старалась не смотреть и это злило. За то недолгое время, что мы были знакомы, я привык угадывать ее по малейшим изменениям в мимике. Она смешно морщила нос, хмурила лоб, не боясь ранних морщин, поднимала брови в удивлении, и часто моргала, чтобы прогнать печаль и подступающие слезы. Теперь же я не видел ничего. Я перерезал девчонке дорогу и остановился прямо напротив коляски, так, что наши взгляды снова пересеклись.

- Много это сколько?

- Много это много.

- Ты ведь не самая младшая, почему тебя все называют Лялей?

- Так сложилось исторически, еще со времен татаро-монгольского ига…

- Хватит! – она вздрогнула и с недоверием посмотрела в мою сторону, будто не понимала, что я могу повысить на нее голос. Отлично, теперь мне стало стыдно: – Извини, этот ребенок все время крутится, я не привык носить детей на руках. Я не хотел на тебя кричать.

- Допустим, - Аля залезла в сумку, достала из пакета дольку яблока и засунула брату прямо в рот. Тот замолчал и принялся сосредоточенно грызть лакомство, тем самым подарив нам несколько мгновений тишины.

- А как бы тебе хотелось, чтобы тебя называли?

Алевтина затормозила от неожиданности. Она отпустила ручку коляски и свободной рукой почесала переносицу.

- Никогда не думала об этом…Наверное…мне нравится, когда меня зовут Тиной.

- Очень приятно, Тина, я Андрей. Как-то не было времени представиться. - Я перекинул маленького засранца через плечо и попытался пожать Алевтине руку, но та только отмахнулась от меня.

- А я знаю, вы Андрей Воронцов.

- Откуда? – опешил я.

- Я ваш паспорт нашла. В сумке. Вместе с лекарствами.

- Ты должно быть шутишь?

Она обернулась и вздернула подбородок, демонстрируя самый решительный вид:

- Я никогда не шучу, забыли?

Забудешь такое, как же… Вообще я не на шутку напрягся. Помимо прочего девчонка рылась в моих документах, контрактах и договорах, мало ли что она могла там отычкать и воспользоваться в своих корыстных целях.

- И много ты прочитала в моем паспорте, - нарочито безразличным голосом начал я.

- Не очень, - она пожала плечами, - родился в Москве, женился там же. Это же просто паспорт, что там интересного?

Я не стал рассказывать дурехе, что имея на руках чужие документы, можно и узнать и сделать очень много всякого. Интересного вряд ли, а вот разного дерьма – пожалуйста.

- И что, сразу пробила меня в социальных сетях?

- Зачем? – Удивилась она. - Тем более, у нас нет социальных сетей.

Теперь настала моя очередь удивляться.

- В смысле?

- В коромысле, мы ими не пользуемся, просто нет такой надобности.

Видя неверие на моем лице, она вздохнула и, потянувшись в карман на козырьке коляски достала свой телефон. Старый, кнопочный, с большими облезшими клдавишами, на которых давно уже стерлись цифры. На таком не то что Телеграм не установишь, на нем связь можно поймать высоко в горах, стоя на одной ноге и призывая молнию себе в помощь. Наконец страшная догадка озарила меня: