Обернулась, высматривая брюнета, но он исчез, будто и не он прижимался к моей спине несколькими мгновениями ранее.

**

Темнота снова поглотила Тенион. С приходом ночи зажглись керосиновые фонари, запах греха, смерти и тлена все усиливался, свербел в ноздрях, оставался на губах сладким привкусом. Улицы - молчаливые свидетели, знающие мрачные секреты и сохраняющие чужие тайны, были наполнены тихими шорохами и невнятным шепотом мертвых душ, так и не сумевших обрести покоя. И пополнить их бездонную копилку сегодня суждено еще одной тайне.

Чужой страх опьяняет, заставляет кровь быстрее бежать по венам, бьется громким пульсом в висках, оглушая. Город дышит вместе со мной, словно огромный зверь, раззявивший страшную пасть, в надежде поглотить еще одну жертву.

Что я здесь делаю? - мысль мгновенно обрывается, а взамен ей приходит первобытный азарт, от которого невозможно отказаться. Вся суть требует подчиниться, туманя сознание и стирая память. И вот уже я не помню своего имени, да и неважно. Все теряет значение, стоит заметить свою жертву…

Мужчина словно чувствует меня, озирается, в глазах тревога. Я ощущаю ее витающей в воздухе, густеющем, словно патока. В какой-то момент его нервы сдают и он ускоряет шаг, а потом и вовсе срывается на бег. Но все бесполезно - от проклятья не уйти. Мара уже взяла след и сбить ее невозможно…

Погоня длится всего несколько мгновений, но в последний момент жертва резко разворачивается, чтобы встретить угрозу и, сорвав с шеи святое знамение, выставляет его перед собой, будто и правда верит, что оно способно его защитить.

Вцепившись в жертву невидимыми когтями, мара тянет из нее жизненную силу. Я слышу, как постепенно затихает сердце человека, чувствую предсмертную муку, вижу, как его глаза покрываются белесой пеленой. Последний вздох, и тело падает на мостовую, а я ощущаю на губах солоноватый привкус собственной крови…

Открыла глаза и резко села в постели. Привкус крови ощущался даже когда япроснулась, и от этого становилось не по себе. Сердце сжалось от холода, предчувствуя надвигающуюся беду.

Потянулась за лампой и краем зрения успела уловить тень, метнувшуюся к раскрытому настежь окну. Вздрогнула, чуть не уронив светильник, но тут же взяла себя в руки. Немудрено, что после такого кошмара мне тени мерещиться начали.

Нащупав на тумбочке спички, зажгла лампу. Так и есть - в комнате, кроме меня никого не было. Вот только я точно помнила, что перед тем, как лечь спать, закрывала окно. Может просто не дотянула задвижку, и створки распахнулись от порыва ветра? Или…

Тело сковало ознобом, стоило подумать, что это мог быть Аристандр. Поджала губы, коря себя за то, что когда-то пригласила его в дом. Но тогда я нуждалась в его помощи и не догадывалась об истинной сути Шеррера. Напротив, он казался мне таким галантным, обаятельным и привлекательным, что если бы не дурные слухи и его настойчивые знаки внимания, которые были неприемлемы в глазах общества, я влюбилась бы в него без памяти. Но, как говорится, что не делается, все к лучшему. Сейчас я была благодарна Морису, что вовремя предупредил меня о ветренности Аристандра, тем самым избавив меня от участи стать одной из однодневных пассий герцога. Впрочем, я и сама сомневалась в подлинности его чувств, а когда увидела на балу в сопровождении милой блондинки, убедилась, что и меня он рассматривает как некое кратковременное развлечение.

Да, он спас мне жизнь и только поэтому я продолжала хранить его тайну. Но пришел он не потому что испытывал ко мне какие-то возвышенные чувства, а потому что я была ему нужна. Дай, Спаситель, вспомнить, что же говорил тогда Бонсон…