Почти месяц изо дня в день как по распорядку ползла наверх. Ослабленный организм дал сбой, и я заболела. Сильно. Так сильно, что легкие горели огнем и нестерпимо болела спина. Жар, холод и озноб стали теперь моими постоянными спутниками.

Поздно вечером, когда сил уже ни на что не осталось, я услышала шум моторов, голоса людей, лай собак. За нами пришли. Нас наконец-то нашли.

Я слышала шум еще где-то часа четыре, но подняться с лежанки или дать хоть какой-то знак, что я здесь, я жива, не смогла. Уже не было сил даже на это. А потом все стихло. Тех тварей, что убивали людей и насиловали меня, спасли, а я осталась.

5. Глава 4

*** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** ***

Два дня полного одиночества, два дня борьбы за жизнь. Я ослабела настолько, что не услышала, как вернулись спасатели, не поняла, что меня нашли, не помнила, как оказалась в больнице.

Одиннадцать месяцев в оковах снега и льда.

Девять месяцев борьбы за жизнь.

Итогом всего этого стал страх. Страх проснуться утром, страх начать жить заново, боязнь не только людей, но и всего живого.

Пришла в себя под монотонный писк больничной аппаратуры. Больше месяца я провела в реанимации, потом палата интенсивной терапии. На реабилитацию меня перевели в Нижневартовскую городскую больницу №1.

При росте сто шестидесят сантиметров за одиннадцать месяцев я похудела с шестидесяти семи килограмм до тридцати девяти. Скелет, обтянытый кожей.

Провели ряд операций в отделении гинекологии. Твари, насиловавшие меня, отняли возможность стать матерью, а сами же живут и радуются жизни. Врачи долго удивлялись тому, как с такими разрывами и повреждениями я смогла выжить.

Постепенно отрасли брови, ресницы, волосы на голове. Иссиня-черного цвета больше нет, только сплошная седина.

Шесть месяцев реабилитации для меня прошли как одно мгновение. Я училась всему заново: принимать самостоятельно пищу, делать без поддержки свои первые шаги, не бояться громких разговоров окружающих и их смеха, постепенно научилась доверять посторонним мне людям. Смогла набрать вес до пятидесяти килограмм.

Единственное, с чем я не смогла справиться по сей день – это страх перед противоположным полом. Сильные панические атаки, что накрывали мой разум при виде мужчин, входящих ко мне в палату, заставляли меня сжиматься в углу или прятаться под кровать. Истерики, слезы и беззвучные крики.

Голос ко мне так и не вернулся.

Ко мне часто приходили люди в военной форме и заставляли раз за разом вспоминать каждый прожитый день на исследовательской станции. Один из них проговорился, что выживших было только четырнадцать человек.

Мои вещи вернули, не было только мобильных телефонов и планшета. Во время обыска медблока на минус первом мне попались деньги и золотые украшения, которые я положила в свой кошелек, не тронули, отдали.

Яд, который дал мне Генри, еще на станции я положила в коробку от препарата «Атраксан», его тоже вернули. Видимо тот, кто обыскивал мои вещи, посчитал их бесполезными для расследования медикаментами.

*** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** ***

Прошла весна и наступило короткое для этого края лето. Я научилась снова жить в социуме, сдерживать свои панические атаки. Начала гулять по территории больницы. Ночью, когда не спалось, часто сидела с санитарками за чашкой чая. Там-то и услышала, что меня по приказу военных через неделю переводят в закрытый психоневрологический интернат. Оттуда уже, как известно, выхода нет.

Решилась бежать.

Документов не было, для всех я умерла больше года назад, но есть деньги и золотые украшения. Ночью выбралась из окна второго этажа и спряталась в городском парке, а уже утром договорилась с одной из девушек-студенток на покупку телефона и сим-карты, золото в ломбард сдавала тоже она.