– Не пугайся, ладно? – голос обволакивал, но вот фраза заставила вмиг обернуться.

     Попытаться обернуться, потому что темная ткань уже легла на глаза.

– Что за игры? – прохрипела, проглатывая ком в горле.

     Волнение щекотало все внутренности, прокатывалось по коже, задевая нервы. Темнота не способствовала успокоению. Наоборот, не видя мужчину, ощущала тревогу.

– Просто расслабься. Обещаю, тебе понравится.

– Не уверена. – Крепко взяла его за руку, чтобы ненароком не сбежал.

– Хочу, чтобы ты поднялась. У меня для тебя подарок. – Тянул за собой, а я ощущала себя слепым котенком.

     Ткань сорочки скользнула по ногам и упала на пол, когда я поднялась. Обнаженная. Теперь до отчаяния хотелось прикрыться. Он мог без труда рассматривать мое тело, и от этой мысли кровь приливала к щекам.

– Вот так. Постой секунду. Я сейчас вернусь.

– Куда? – цеплялась пальцами за его руку, но она легко выскользнула, оставляя в слепой растерянности.

     Переминалась с ноги на ногу, прислушиваясь к шорохам. Кожа зябла.

     Да что он там придумал?

     Вздрогнула, когда что-то холодное легло на ключицы, но как только шеи и плеч коснулись теплые руки, расслабленно выдохнула. Ткань освободила веки, однако глаз пока не открывала.

– Теперь можно смотреть. – Обнимал, прижимая к груди. – Ну, давай же…

     Всего один взмах ресниц, и одинокая темнота окутывает ярким светом. Нет-нет, светильники в спальне по-прежнему приглушены. Сияют глаза. Совершенно точно блестят от выступивших слез, пока пальцы осторожно, неверяще гладят тонкое плетение цепочек.

     Цепочки свисают вниз под тяжестью сверкающих камешков. Камешки эти расположены то выше, то ниже, то скрывают в своей скорлупе сплетение двух змеек. Видишь, смотришь, чувствуешь и понимаешь, что кроме этой ажурной паутины и надевать ничего не хочется. Она совершенна сама по себе и своей красотой украсит любую, будь то роскошная дама или детдомовская воспитанница.

     Нужно было что-то сказать. Совершенно точно нужно было что-то сказать, но голос мой будто пропал, а вместо слов сыпались едва заметные слезы. Они стекали по щекам, тогда как я несмело улыбалась нашему отражению.

     Ладони Стаса держали крепко. Так же крепко его пальцы очерчивали ребра и оглаживали грудь. Давление не приносило боль. Оно было приятным. Оседало уверенной мыслью о том, что рядом с этим мужчиной я под надежной защитой.

– Почему ты плачешь? – губы касались шеи, но взгляд… Он смотрел прямо мне в глаза, удерживая, не давая закрыть веки или отвернуться.

– Оно очень красивое, но я не могу принять, – произносила слова с трудом, но на самом деле так правильно.

     Все воспитанники детдома знали, что брать подарки нельзя. Почему? Да потому что любой подарок может обернуться для тебя обвинением в воровстве. Даже если ты ничего не украл и на тебя никто не пожаловался, все вокруг будут уверены в том, что ты воровка. И подарок заберут, и скакалкой по заднице получишь. В лучшем случае по заднице.

     Я тогда училась в пятом классе, когда одноклассница подарила мне ручку с красивым брелком. Так радовалась, да только вечер закончился горькими слезами. Кто-то нажаловался, снедаемый завистью, а получила я. Пальцы еще несколько дней болели от своеобразного воспитания.

– Глупости. Тебе ведь понравилось, правда? – ладони скользили по бедрам, сбивая с мыслей, кружа голову.

– Правда, – ответила одними губами.

– Тогда не вижу причины, чтобы ты отказывалась. Понимаю, ты наверняка видела вещи куда красивее и дороже, но мне будет приятно, если это колье останется у тебя.