В то же самое время другая официантка лет двадцати с хвостиком положила на его столик салфетку и закрыла старательно вырезанную ножом надпись: «Бобби любит Сьюзи».

– В чем дело, милая? – поинтересовалась у женщины рыжая официантка Дикси – бейдж с ее именем был прикреплен сзади к широкому кожаному поясу.

– Господи, – проворчала силиконовая посетительница, – что такое вы подсыпаете в чай?

Но Дикси и глазом не моргнула. Она и раньше встречалась с подобными клиентками. У этой на груди висела золотая цепочка с золотыми же буквами, слагавшимися в слово «Мисси». Одним концом цепочка была прикреплена к тонкому золотому ожерелью, а другой конец пропадал в расщелине на груди. Дикси, между прочим, нравилось иметь дело с такими привередами, а Мэтт от интереса даже подался вперед, почти забыв, что за ним тоже могут наблюдать. Дикси взяла стакан капризницы, понюхала, основательно из него хлебнула и языком погоняла чай во рту, прежде чем проглотить. Вытерев губы салфеткой, свисавшей с правого запястья, она из грациозной, изящной гончей превратилась в положительного, уверенного в себе бульдога.

– А мне этот вкус нравится, сладкая моя, – протяжно, по-южному, произнесла она и, жмурясь от удовольствия и широко улыбаясь, поставила стакан перед Мисси, запечатлев на нем и свой след от губной помады.

Мисси, у которой даже челюсть отвисла от подобной наглости, схватила стакан двумя пальчиками и швырнула его в воду, возопив при этом: «Рокко!»

Рокко, восседая в самой дорогой волосяной накладке, вживленной в кожу головы, сосредоточенно читал меню и прикидывал в уме, стоит ли заказывать закуску из крокодильего хвоста и с подливкой, поэтому вопль спутницы был сейчас крайне нежелателен для него. Его розовая шелковая рубашка была расстегнута чуть не до пупа, а темная поросль курчавилась практически до подбородка. На груди его висела золотая цепь толщиной в собачий ошейник, запястье украшали часы «Ролекс», усыпанные бриллиантами. У женщины – подметил Мэтт – были точно такие же. «Интересно, – подумал он, – когда она получила их в подарок? До того, как он водрузил на ее палец обручальное кольцо с огромным камнем, или после?» А камень был словно из юрского периода существования Земли.

Рокко оторвал взгляд от меню, глубоко вздохнул, воззрился на официантку и утробным голосом спросил:

– В чем дело, леди?

А Дикси воткнула красный карандаш в пучок рыжих волос, сунула блокнот в карман передника и, подбоченившись, оглядела и Рокко, и мисс с имплантированным бюстом, а затем наклонилась над столиком, так что вздернулись джинсы, и облокотилась на столик:

– У нас чай со льдом напитком не считается. Его даже освежающим нельзя назвать. И от него в воду, конечно, не упадешь, – и, оглянувшись, прошептала, так, чтобы Рокко как следует уяснил: – Но это ведь ритуал, это как религия!

Дикси распрямилась:

– Вы ведь или веруете, или нет! И мы тоже принципиально не подаем здесь напиток, который называется «чай несладкий». Его приезжие выдумали. Вы, конечно, можете попросить «чай без сахара», но на вас посмотрят как на чудиков, как на янки[7]. Здесь у нас, – и она ткнула перед собой сразу обоими указательными пальцами, – чай бывает только одного вида: сла-а‑адкий! – Дикси многозначительно воззрилась на Рокко и, толкнув его в бок, пояснила: – Как мы са-а‑ми! – Ласково потрепав его за ухо, она сунула палец в его ушную раковину и повторила: – Как мы сами!

Тут Рокко, конечно, устремил свое внимание исключительно на Дикси и ухмыльнулся: от свирепого мафиози не осталось и следа, а Дикси, взглянув на Мисси, продолжала: