— Сань... — протянула с ужасом я, — это они.

— Чшшшш!

— Угу.

Из дымохода показался клюв, и я с ужасом стала выбираться из печи. Санька взял пирожки и стал обкидывать ими гусей-лебедей. Печка стала пускать дым из трубы. Все заволокло гарью. Я добежала до яблони, сорвала с него плод. Один стала есть сама, другой кинула Саньке.

Яблоня склонилась, и мы встали у ствола. Ветви выстроили плотную стену.

— Точно не проберутся, — выдохнул Санька.

— Надеюсь, — дрожала я от страха.

Сквозь листву не было ничего видно. Но вскоре листья стали редеть, через ветви стало видно клювы гусей-лебедей, которые щиплют яблоню. Мы вылезли с другой стороны и начали есть кисель запивая молоком. Берег приподнялся, и мы залезли под него. Гуси-лебеди кружились-кружились и улетели. Мы просидели под бережком часа два.

— Я ж говорил, это помощники, смотри как помогли, — натянул улыбку Санька, видимо так старался меня успокоить, — Клубок, — обратился он к шерстяному, — иди проверь, улетели?

— А чего это я? — вжался в меня клубочек, — меня легче всего утащить.

— Я тоже не пойду, — со страхом сказала я.

— Тебя никто и не отправляет. Ладно, сам пойду, — стал выбираться Санька из-под киселевого берега.

— Нет! — схватила я друга за руку.

— Ты, что здесь собираешься всю жизнь просидеть. И вообще, рано они прилетели. Есть у нас еще время. Даже если они там, поясним, что к чему.

— Ага, так они тебя слушать и стали! — фыркнула я.

— Все нормально, Марусь. Сиди здесь пока я не разрешу выйти.

Я лишь кивнула, но отпускать друга не хотела. Он вырвал свою руку из моих и вышел из укрытия.

— Марусь! Выходи! Улетели! — крикнул мне Санька.

Я медленно выползла из-под кисельных берегов. Вся липкая и склизкая.

— Теперь бы помыться, — оглядела я себя и друга.

Клубок проводил нас к речке. Посадила Саньку вдалеке и пошла в речке купаться. Чистая зеркальная вода, блестела на солнце, прорывающегося сквозь ветви деревьев. Птички пели, листва шуршала. Идеально. Я даже успокоилась и позабыла о случившемся. Надела рваную одежду, после первой ночи и постирала новое. Следующим купался Санька, пока я развешивала вещи на солнышке. Потом постирала еще вещи друга и села на траву. Есть вообще не хотелось. Наелись пирожками с киселем, да яблоками.

— Сань, как думаешь, они еще прилетят? — спросила я.

— Тебе правду или как? — лукаво улыбнулся друг.

— Да я тоже думаю, что прилетят... Надо оружие какое раздобыть, чтобы отбиваться от них.

— А ты кровожадная... Не знал... Удивлен.

— Когда боишься за жизнь, открываются новые, неведомые ранее, грани личности.

— Или умения... Вот, кто бы знал, что я когда-нибудь буду колоть дрова или строить деревянное летающее средство? — лежа на траве рядом рассуждал Санька.

— Ты вообще герой! Настоящий!

— Да ладно... это разве геройства?

Мы лежали на полянке и ждали пока высохнут вещи. Солнышко ярко светило, вокруг было спокойно. Уходить не хотелось. Жаль нельзя откупиться от Яги и спокойно жить дальше. И лучше в нашем мире.

— Так... полежали и хватит, — встал Санька с травы, — пора в путь. Нам еще обратно возвращаться...

— Эх... Жаль орла отдали и коней забрали... — вздохнула я.

— Ну, что было, то было.

Вещи еще не совсем просохли, поэтому пришлось надевать влажные, зато чистые. Решили, что на нас высохнут. Солнце уже было в зените. Мы неспешно шли по тропинке. Киселевые берега были уже позади, а разделение на светлую и темную сторону, все еще виднелось.

— Клубок, а далеко тянется эта темная сторона.

— Здесь граница проходит между явью и навью... Далеко протянулась... Царство одной пройдем и свернем к морюшку.