Джордж то и дело косился на них, вполголоса причитая и спешно избавляясь от одежды. Он так и остался стоять в углу, не оборачиваясь, пока Антон и Рич не скрылись в клубах пара, распахнув соседнюю дверь.
— Баня, — довольно улыбнулся Антон, шумно втягивая носом воздух. — Эх, берёзовых веничков бы сюда!
— Зачем? — нахмурился Рич, подходя к полке, на которой были разложены куски мыла разных цветов и размеров.
— По спине друг друга постегать, — мечтательно протянул Антон и схватил большую мочалку, лежавшую на соседней полке. — Месяц нормально помыться хотел, — сообщил доверительно, хватая первый попавшийся кусок мыла. В воздухе поплыл резкий аромат пачули. Рич сморщился, принюхался, посмеиваясь про себя — как мало порой человеку надо, чтобы успокоить нервы — всего лишь хорошая ванна и крепкий сон. Дадут ли им сегодня поспать?
Мыло с ароматом бергамота отлично пенилось, не оставляя на коже привычную плёнку, что бывает после привычных гелей для душа, и вскоре Рич и Антон, обёрнутые в длинные белые простыни, сидели на тёплой мраморной скамье, пока Джордж, то и дело косясь на них, мылся в отдалённом углу.
— Он так и будет по углам шарахаться? — задумчиво протянул Рич, наблюдая за попытками Джона одновременно помыться и прикрыться.
— Не знаю, — беззаботно пожал плечами Антон. После купания его разморило, а ещё начал напоминать о себе громким урчанием желудок. — Может, думает, что мы бросимся его насиловать?
Рич издал нечленораздельный смешок, сделав вид, что закашлялся, когда Джордж бросил в его сторону подозрительный взгляд.
— Конечно, предел моих мечтаний — оказаться в плену у женщин и зажать в углу истеричного мужика! — достаточно громко и ехидно произнёс Рич.
— Мало ли, какие у вас, актёров, наклонности, — ухмыльнулся Антон, устраиваясь на своей скамье как можно удобнее и закидывая руки за голову. — Смотришь — вроде нормальный мужик, а копнёшь поглубже — заднеприводный…
— Я бы попросил без оскорблений, — гордо произнёс Джордж, задирая нос. Оказывается, он давно прислушивался к их разговору и теперь подошёл ближе, глядя с лёгким вызовом.
— О, так ты из таких? — фыркнул Антон. — Ну, тогда всё понятно… Эх, заехал бы ты к нам в Рязань на день ВДВ…

— Ну что, как считаешь, будет из них толк?
Кесса и Энок стояли за стеной, внимательно рассматривая мужчин в купальне. Забранное частой решёткой окошко не привлекало ничьего внимания, а говорили они достаточно тихо.
— Блондина заберут быстро, драгоценная моя, — кивнул Энок. Вот уже тридцать лет он заведовал этим домом, повидал множество рабов, многие из которых потом заняли высокие места при своих хозяйках. Немало было и тех, кто пытался бежать, но участь их, обычно, была незавидна — их отправляли на галеры, а там редко кто выживал.
— Посмотри, высокий, мускулистый, весёлый. Мечта, а не мужчина. — Энок пожевал пухлую губу, прищурил голубые глаза. — Рисунок у него на коже надо будет свести. Ни к чему это, товарный вид портит. Хозяйка позволит — вернёт обратно. — Взгляд скользнул ниже, Энок качнул головой. — Достоинство, опять же, приличное. Главное, чтобы работало как надо. Но это мы проверим обязательно. С брюнетом, думаю, тоже проблем не возникнет — женщины таких любят.
— Каких? — подозрительно покосилась Кесса.
— Ну, таких — не высоких, не низких, не толстых, не худых. Всего в меру, ничего лишнего. И глаза интересные. Тёмно-зелёные. Заберут, будь уверена. Может, даже побольше блондина дадут. Если правильно преподнести. А вот с последним будет сложновато… Зажатый, забитый, придётся либо учить, либо отправлять куда-нибудь на нижний рынок — на большом аукционе он мало кому приглянется, хотя и привлекательный с виду.