Прямо перед подъездом стоит здоровый черный джип, перекрывая проход. В нем тонированные стекла, и не видно, есть ли там внутри кто-то. Я шепотом чертыхаюсь, намереваясь обойти громадину. Но тут сзади кто-то хватает меня, закрывая мне рот ладонью. Я мычу в нее, пока задняя дверца джипа открывается, и меня втягивают в темный салон.

Полина

У меня выхватывают рюкзак, и я даже не успеваю увидеть, куда его дели. Четверо мужчин в балаклавах забираются в салон. Сзади сижу я, зажатая между двумя, и мычу в мужскую ладонь. Руку отнимают всего на мгновение, я успеваю только вскрикнуть, как мне в рот засовывают какую-то тряпку, после чего надевают на голову мешок.

Паника накрывает удушливой волной. Мне кажется, я не могу дышать даже через нос. Сердце грохочет в горле, резонируя до самых кончиков пальцев. Все тело вздрагивает от каждого звука, которые я сейчас слышу очень уж остро.

Что-то щелкает, потом заводится двигатель, и я начинаю метаться быстрее. Пытаюсь сорвать с головы мешок, но мои руки тут же заводят за спину и сковывают наручниками. Все. Теперь я абсолютно беззащитна.

Машина начинает двигаться, а я дергаюсь сильнее. Чем дальше отъезжаем от дома, тем страшнее мне становится. Кажется, я сейчас умру от тахикардии.

Но самое страшное то, что никто не разговаривает! В машине тихо, еле слышно работает радио, но, кроме этого больше никаких звуков! Если бы хоть кто-то проронил слово, может, я бы поняла, кто и зачем меня похитил.

Догадки одна хуже другой крутятся в моей голове. Сразу в памяти всплывает криминальная хроника, которой я раньше так увлекалась. Похищения, изнасилования девушек, их растерзанные трупы в лесопосадке, а потом закованные в наручники преступники с размытыми лицами на камеру показывают и рассказывают, как измывались над своими жертвами.

Тело бьет крупная дрожь от осознания перспектив моей поездки в этой машине. И нет, я точно не жду, что меня, как в любовном романе, выставят на аукцион, где купит какой-нибудь состоятельный мужчина, который влюбится в меня по уши. Реальность гораздо страшнее, и сейчас у меня есть все шансы испытать это на собственной шкуре.

Мы едем долго. Я все еще ерзаю и пытаюсь дернуться, но меня быстро усаживают на место.

Истерика то подкатывает, то отступает. Я стараюсь не плакать, потому что тогда и нос будет на мокром месте, и я лишусь последнего органа, через который могу дышать. Но это я такая умная стала через время. А в самом начале уродливые рыдания сами вырываются из меня, сжимая тисками мои шею и грудь. Удушающая волна паники ненадолго стихает, а потом снова набирает обороты, когда машина замедляется.

Все? Это конец? Вот так я умру, да? Где-нибудь в лесопосадке. Вся окровавленная и синяя от побоев, с неестественно раскинутыми в стороны руками и ногами. Растерзанная мерзким зверем, который не в курсе об эмпатии и ценности человеческой жизни.

Пальцы покалывает от потребности прикоснуться к своему кулону. Он бы немного меня успокоил. Помог бы обрести равновесие, впившись острыми гранями в ладонь. Но мне до него не дотянуться. Он надежно спрятан под толстовкой, а мои руки скованы за спиной.

Наконец машина останавливается, и я слышу, как открываются дверцы. Меня колотит и тошнит. Хочется нормально вдохнуть, но еще больше – на свободу. Чтобы меня отпустили.

Когда меня вытаскивают на улицу, активируются все мои чувства, которые еще не перекрыли мои похитители.

Я чувствую запах осени и свежего воздуха. Он смешивается с затхлым ароматом мешковины, наброшенной мне на голову. Прислушиваюсь к звукам, не улавливая ничего особенного. Только шорох листвы в тишине позднего вечера и мужские шаги. А еще в машине опять что-то клацает.