– Кабакджи?.. се са… Сейчас будет знаменитая Анастасиева стена, – сказал англичанин по-английски, и перевел слова «Анастасиева стена» по-французски и по-немецки, и стал рассказывать о построении ее в эпоху византийского владычества для защиты от набегов варваров. – Стена эта тянется от Черного моря до Мраморного и от Мраморного до Эгейского… – повествовал он по-английски, смотря в окно вагона и отыскивая по пути остатки стены. – Вуаля… – указал он на развалины четырехугольной башни, видневшейся вдали при свете восходящего солнца.

Супруги слушали его и ничего не понимали.

Англичанин взял нарядный путеводитель и уткнулся в него носом.

Вот и станция Чатальджа. Глафира Семеновна взглянула на часы на станции. Европейский циферблат часов показывал седьмого половину.

– Скоро мы будем в Константинополе? – задала англичанину Глафира Семеновна вопрос по-французски.

– В девять с половиной. Через три часа, – отвечал он и продолжал смотреть в путеводитель. – Здесь вообще по пути очень много остатков римских и византийских построек, – продолжал он бормотать по-английски, когда поезд отъехал от станции Чатальджа, и вскоре, увидав в окно группу каких-то камней, за которыми виднелась каменная арка и полоса воды, произнес по-французски: – Римский мост… Древний римский мост через реку Карасу…

Далее показались опять развалины Анастасиевой стены, на которые не преминул указать англичанин, но супруги относились к рассказам его невнимательно. Поезд бежал по песчаной, невозделанной местности, горы исчезли, и лишь вдали виднелись голые темные холмы, ласкающие взор белые деревушки также не показывались, и путь не представлял ничего интересного. Супруги подняли вопрос, где бы им остановиться в Константинополе.

– Непременно надо в какой-нибудь европейской гостинице остановиться, – говорила Глафира Семеновна. – У турок я ни за что не остановлюсь. Они такие женолюбивые… Все может случиться. Захватят да и уведут куда-нибудь. Просто в гарем продадут.

Николай Иванович улыбнулся.

– Полно, милая, – сказал он. – Прокурор рассказывал, что Константинополь в своих европейских кварталах совсем европейский город.

– Мало ли что прокурор с пьяных глаз говорил! Как приедем на станцию, сейчас спросим, нет ли какого-нибудь «Готель де Пари» или «Готель де Лондон», и в нем остановимся. Непременно чтобы была европейская гостиница и с европейской прислугой.

– Да вот спросим сейчас англичанина. Он человек в Константинополе бывалый. Где он остановится, там и мы себе комнату возьмем, – предложил Николай Иванович.

– Пожалуйста, уж только не выдавай себя в Константинополе за генерала. Узнают, что ты самозванец, так ведь там не так, как у славян, а, пожалуй, и в клоповник посадят.

– Да что ты, что ты! Зачем же это я?..

Они стали расспрашивать англичанина, какие в Константинополе есть лучшие европейские гостиницы и где он сам остановится.

– «Пера-палас», – отвечал он не задумываясь. – Готель первого ранга.

– Так вот в «Пера-палас» и остановимся, – сказал Николай Иванович.

– А лошадиным бифштексом там не накормят? – задала англичанину вопрос Глафира Семеновна.

Англичанин сначала удивился такому вопросу, но потом отрицательно потряс головой и пробормотал:

– Жаме…[107]

Промелькнула станция Ярим-Бургас, причем англичанин опять указал на развалины древнего римского моста через реку Зинар; промелькнула станция Крючук-Чекмендже, от которой можно было видеть вдали полоску Мраморного моря, и наконец поезд остановился в Сан-Стефано.

– Здесь 3 марта 1878 года вы, русские, подписали с турками знаменитый Сан-Стефанский договор, покончивший войну 1877 и 1878 годов, – сказал англичанин по-английски и прибавил по-французски: – Брав рюсс.