— Вот. Пришли-таки. Нашла! — Флоря чуть в ладоши не захлопала. Указала рукой, закованной в браслеты, недешёвые, но и не такие, чтобы жене дарить, на кусты, ничем не примечательные, это если на первый взгляд. Стево, чья Сила была обострена до предела, видел и вторым.

Кусты как бы просвечивались изнутри слабым сиянием, не холодным и не тёплым.

— Видишь? — зашептала Вайя.

Он кивнул и пожал холодную руку.

— Я первая, — сосредоточенно произнесла брюхатая, не оборачиваясь. Пошла вперёд, прошептала что-то, отчего у Стево ладони зачесались, и раздвинула кусты. За ними открылась поляна, идеально круглая, лишённая иной растительности, кроме низкорослой травки.

— Я вижу, — Вайя отпустила Стево и взошла на поляну второй, уже безо всякого страха. Стево приметил, как в ней расцветает Сила, даже испугался: в вдруг теперь она станет сильнее его? Не в ревности дело, а в опасности дара. Неподготовленное тело разорвать может, изгрысть, исчернить сердце, так брат Ионел объяснял, так Ищейки шептались по вечерам у очага, грея разодранные на заданиях бока.

И тогда человек превращается в сосуд Дьявола. Дар пьянит и толкает на безрассудства. А Ищейки берут след такого мага и уже не успокаиваются, пока не приведут его к Создателю. Тело, правда, страдает, да кто о теле печётся, когда душа на кону?

— Все видят, — Флоря кивнула и присела посреди поляны, рядом с травой, перевязанной красной ленточкой. Стево подошёл ближе, на всякий случай заслоняя собой Вайю, стоявшую ни жива, ни мертва, и пригляделся.

Нет, трава не такая, как в лесу. Листья длинные. На дубовые похожи, прямо из земли торчат, словно морковь посадил кто да и забыл.

— Помогай! — Флоря мотнула головой в их сторону. — Да не ты, а она! Выкапывать надо осторожно, руками. И не бойся запачкаться, дело грязное творить будем.

Вайя взглянула на Стево так кротко, что он не посмел перечить. В этом взгляде читалась не только тревога, но и решимость дойти до конца. Стево знал подругу: лучше её не останавливать. Обряды бывают разные, а руки и вымыть можно.

Жаль, говорливой Флоря не была, видать, не положено.

Он и стоял, где пришлось, скрестив руки на груди, подглядывая за быстрыми действиями травницы и прикидывая, нельзя ли будет взять фокус для представления. Не весь обряд, понятно, а его канву. Мирянам чем больше таинственных телодвижений, тем больше они монет заплатят, потому как страшно. И интересно.

Земля была влажной от недавнего дождика, который прошёл, что дитя всплакнуло, но усилия двух девиц увенчались успехами не сразу. «Мандрагора! Мог бы догадаться!» — мысль озарила молнией, и Стево порадовался, что не стал лезть с расспросами. Это корневище речи человеческой не любит, примется визжать, и по слухам распрощаются все, и толку не будет.

Похожая на уродливого маленького и нагого человечка, она казалась живой. Чуть подрагивали коренья-конечности, а сморщенное лицо дышало злобой и недовольством, шамкали беззвучно тонкие губы, подёргивался короткий нос…

Человечка с пышной ботвой на макушке вместо волос отдали Вайе. Она держала его на полувытянутых руках и боялась отвести взгляда. Вдруг исчезнет?

Тем временем Флоря расстелила белоснежный полотенец, неспешно положила на него два варёных яйца, краюху свежего хлеба, пирожки, пару голубцов на малой сковороде. Довершала трапезу початая бутылка вино.

— Давай его сюда! — Флоря повернулась к Вайе с таким видом, будто та что-то делала не так. Медлила, к примеру.

На лице Вайи мелькнул испуг, и кулаки Стево сжались. Потом он выскажет этой белобрысой, чтобы не смела обижать его подругу, но сейчас она главная. Ритуал можно сделать лишь однажды, ошибки недопустимы.