Сэм отвел глаза – жене было за сорок, она даже старше его на несколько лет. Ира удивилась другому: «Образованная женщина, а не понимает – откуда у меня здесь деньги на краски?»

Сарра по-русски говорила с акцентом, скорее всего намеренно. Русских она сторонилась – дикари, грубияны и беспредельщики. Попав в Новый Свет с родителями в пятилетнем возрасте, с гордостью считала себя американкой, ну, может, еще немножко еврейкой. Сарра отличалась умом и практичностью, но никак не красотой, поэтому союз с Сэмом, молодым, обаятельным и коммуникабельным, быстро вошедшим в университетскую среду, находила удачным. Непонятно, зачем он пригласил эту русскую, которую описывал несчастной скуластой казашкой?

На фото, которое привез муж, девушка из Союза не выглядела даже смазливой, а сейчас перед нею стояла интересная женщина, высокая и стройная, с благородной осанкой. К тому же, оказывается, художница! Но дошлая американка увидела кое-что еще – гостья наивна и простодушна, поэтому обманывать и хитрить не станет. Ладно, пусть пока поживет, по крайней мере, будет кому убираться в комнатах. Накануне Сарра приняла выгодное приглашение нью-йоркской юридической фирмы и не только уже уволилась из Йеля, но и сняла в Нью-Йорке на 58-й улице небольшую и не слишком дорогую квартирку, благодаря местоположению считавшуюся престижной – почти в центре, который негласно очерчен с 34-й по 59-ю авеню. В выходные она собиралась приезжать к Сэму: лето в огромном городе – не большой подарок, а езды по автостраде до утопающего в зелени провинциального Нью-Хейвена всего час с небольшим.

Пока шли к подземной автомобильной стоянке, Ирина сняла замшевую куртку: сентябрь, а солнце греет по-летнему, и лучи его казались ярче, чем в России, отчего окружающие предметы приобретали теплые золотистые оттенки. В машине работал кондиционер, за руль села жена, а муж принялся просвещать гостью:

– Эта часть атлантического побережья называется Новой Англией. Мы уже пересекли границу штата Нью-Йорк и едем по Коннектикуту, знаменитому образовательными учреждениями. Когда-то это место являлось убежищем пуритан, поэтому тут сохранились остатки нравственности и везде много церквей, особенно в нашем городке. Скоро убедишься, какой он милый.

Дорога шла вдоль залива Лонг-Айленд. Далеко, в дымке, на острове с тем же названием, угадывались серые зубцы небоскребов Бруклина и Куинса, по мере продвижения на восток они сменялись виллами и песчаными пляжами. Гладкое широченное шоссе, по которому бесшумно, на огромной скорости неслись автомобили, бесконечные чужестранные надписи и рекламные щиты на обочинах, отсутствие колдобин и железных люков с гремящими крышками, бензоколонки через каждый десяток километров с услужливыми заправщиками, таксофонами, закусочными, чистыми туалетами, где висели рулоны нежнейшей бумаги, – все было непривычно.

На середине пути миновали Стемфорд.

– Промышленная дыра с дешевыми застройками, – прокомментировал Сэм. – Порт, машиностроительные и химические заводы, а главное, много негров. Тоже основан в семнадцатом веке, но наш город студенческий – целых три вуза, несколько культурных и религиозных центров, десяток музеев, пять театров, симфонический оркестр, своя хоккейная команда. Кроме того, Нью-Хейвен потрясающе красивый и знаменитый – в нем родились Ноа Вебстер и Эли Уитни, а актерский факультет Йеля окончила Мэрил Стрип.

Ирина не стала уточнять, кто эти люди. Потом узнает, если это вообще для нее важно.

– А художественный факультет есть? – спросила она почти машинально.