Подняв голову, я заметила в окне северянина с перекошенным гневом лицом. Ошейник на его шее горел алым пламенем. Руки до того крепко сжимали раму, что вниз посыпались мелкие камешки. 

— Где ты была? — холодно поинтересовалась Верховная.

Светла открыла было рот, но карга жестом приказала ей отойти.

"У Светлы, — чётко произнесла я губами, — я узнала, что случилось с пленным и расстроилась"

— Доброта, — сплюнула старуха, — когда только ты поймёшь, что это самое жалкое и глупое чувство.

Стоя на месте, я невольно бросала взгляд наверх. Тот, кто назвал себя хозяином этих земель, следил за каждым нашим движением и ловил каждое слово.

Нежность?! Теперь я думала, что мне она привиделась. Нет, этот мужчина словно ледяной: жёсткий, колючий. 

И мне было страшно. Таким Лассе меня пугал даже больше, чем Верховная и Туман. 

— Ну что мне делать с тобой, Сонья? — Верховная обошла меня по кругу. — Последние дни ты ведёшь себя просто отвратительно. Дерзишь и кидаешься на жриц, на тех, кто кормит тебя и заботится о тебе.

Услышав такое, я не сдержалась и хрюкнула со смеху. Это не осталось незамеченным. Верховная остановилась.

— Розги не помогают. Работы на нижнем ярусе тоже. Упрямая. Как же тебя вразумить, лютая? Может выгнать из храма? Поживёшь на улице, проголодаешься да и поймёшь, что была неправа.

Я тихо сглотнула. Пару раз я уже оставалась на ночь за дверями храма. Холод и голод здесь не самое страшное, ведь часто захаживают и мёртвые. А ночь - это их время.

И тени…

— Да, так мы и поступим, — Верховная усмехнулась, — привязать её к столбу!

Повторять ей не пришлось, жрицы, схватив меня, скрутили руки и потащили к ненавистному куску подгнившего дерева, что стоял посреди двора между вратами в храм и кромкой воды.

— Я надеюсь, этой ночью ты обдумаешь своё поведение, Сонья, и вспомнишь, кто твоя семья и что другой у тебя никогда не было и не будет.

Я засмеялась. Эта старая жаба так и не поняла, что "печать забвения" не сработала, и я прекрасно в деталях помню, как умирал мой отец и в чьих руках был факел.

— Когда-нибудь я расскажу тебе о том, что такое семья, — чётко хрипя и плюясь собственной кровью, выдавила из себя я и расплылась в немного безумной улыбке.

— Голос вернулся, — оскалилась верховная карга, — ну ничего, это я исправлю. Завтра с утра в туман её, пусть делает то, что положено. Вернётся без улова  - выпороть! А вечером мы подправим твой голос. 

Развернувшись, карга величественно удалилась в храм.

Я не сопротивлялась, когда на мне проверяли крепость верёвок. Молчала, когда Тлара зашла мне за спину.

— Не смей, — раздался рычащий полный ненависти и злобы крик сверху. Вскинув голову, я увидела северянина. Только на себя он не был похож - в окне застыла чёрная тень, и только ошейник сдерживал её, просто пылая алым светом.

Тень клубилась и меняла форму.

— Что он такое? — испугались жрицы и, не сговариваясь, отошли от меня на шаг. 

— Не знаю, — Тлара и вовсе отбежала подальше, — Верховная сказала, что он для Соньи и никому лучше к нему не приближаться.

Женщины переглянулись, а потом разом уставились на меня. Первый раз в их глазах я заметила что-то отдалённо напоминающее жалость.

Но нет, развернувшись, они спешно забежали в храм, оставляя меня снаружи на всю ночь.

Оставалась надежда на послушниц. Когда подземелье закроется, может, им удастся выручить меня.

17. Глава 16

Холодало. С воды потянулась белесая дымка, устилая землю и скрывая под собой увядшую почерневшую траву. Скрипели деревья. Порывы пронзительного ветра гнули толстые ветви.