Он поднимается из-за стола и идёт в мою сторону. По коже пробегают мурашки: мерзкие такие, холодные. Хочется стать невидимкой, чтобы никто не смел смотреть на меня так, словно я – аппетитный кусок хорошо прожаренного сочного стека.

– Если кто обидит – мне скажешь, девочка! – басит на ухо, убирая от шеи прядь волос.

Это становится последней каплей, потому что подобное терпеть точно не стану. Резко дёргаюсь, делая пару шагов назад.

– Я поняла, – отвечаю бесстрастно, попутно кивая головой, и вылетаю пулей из кабинета.

Больше всего на свете мне хочется сейчас принять душ и смыть со своей кожи присутствие посторонних глаз. Не знаю, что там в голове у директора, но мне от его внимания становится тошно.

К счастью, больше я с Ашотом Георгиевичем в течение дня не пересекаюсь. А это значит что? Что преследовать меня никто не собирается. Я же плохо знаю этого мужчину, может быть, у него стиль общения такой? И он со всеми женщинами ведёт себя подобным, немного навязчивым образом.

Рабочий день постепенно подходит к концу. Я убираю инвентарь, средства для уборки, снимаю униформу. В подсобку то и дело норовит зайти кто-нибудь из персонала супермаркета, а я даже имён большинства ещё не знаю. Впрочем, это и неудивительно, ведь работаю я здесь всего четыре дня.

На парковке, как всегда, полно машин, но мне не сюда – я спешу на остановку автобуса. До квартиры я пешком дойти могу, но хочу прежде в аптеку забежать, а поблизости ни одной нет.

Боюсь даже думать о том, что мои подозрения окажутся правдой, но я хочу купить тест на беременность. Задержка у меня небольшая – всего пару дней, но я всё равно хочу наверняка убедиться в своих предположениях.

Мы с Матвеем с первого дня брака планировали ребёнка. Я не училась, поэтому особых помех для рождения малыша у нас не было. Мы оба этого хотели, как мне казалось. Я хотела. А Матвей…

Матвей – самая настоящая скотина, потому что даже в таком деле он думал только о себе. Зачем врал о том, что любит и хочет ребёнка, если знал, что наш брак фиктивный? Я же, как дурочка верила и сладкой лужей растекалась от его слов, наивно полагая, что наше счастье будет вечным.

Резкий сигнал автомобиля заставляет подпрыгнуть на месте, словно кузнечика. А заодно вырывает из грустных и одновременно сладких, томительно сладких воспоминаний.

– Ад-дочка! – тянет знакомый голос. Оборачиваюсь и выдыхаю, обречённо опустив плечи. Ему-то от меня что нужно?

– Да, Ашот Георгиевич, – сдержанно отвечаю начальнику, который выглядывает из окна белой «Тойоты».

– Давай, подвезу тебя, моя хорошая, – опять гласные тянет. Да что ж такое, от его манеры речи внутренности в комок сжимаются, и убежать без оглядки хочется.

Понимаю, что сама себя накручиваю, ведь мужчина ничего непристойного не предлагает.

– Да не надо, – машу рукой, мол, езжайте уже.

Думаю, как бы так свалить, чтобы не навлечь на себя гнев директора. Просто развернуться и уйти теперь не получится, потому что невежливо будет выглядеть.

Прокручиваю в голове возможные комбинации фраз, способных помочь мне в сложившейся ситуации, и замечаю въезжающий на парковку серебристый «Мерс». Рефлекторно цепляюсь взглядом за номерные знаки. Сегодня удача, определённо, покинула Аделину.

Блестящий автомобиль тормозит в полуметре от меня, и в итоге, я оказываюсь практически зажатой между двумя машинами. Не в прямом смысле, конечно. На меня этот факт больше морально давит.

– Аделина, – тонированное стекло плавно опускается, и я имею несчастье лицезреть физиономию Левина. – Я приехал за тобой.