Андрей посчитал бестактным интересоваться, к кому Дугин приехал, кому предназначен букет. Раз руководитель тайной организации по борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти решил взять его, Ларина, в спутники на кладбище, то в этом есть какой-то смысл.

Новые железобетонные ворота выглядели внушительно: мощная арка, увенчанная двумя скульптурами скорбящих женщин и православным позолоченным крестом. Дугин шел, торжественно держа в руках букет, и по тому, как он осматривался, было понятно, что попал на недавно открывшееся кладбище впервые. Увиденное впечатляло и Ларина. Огромное пространство, на котором могло разместиться с два десятка футбольных полей, огораживал бетонный забор. Проложенные под линейку дорожки и проезды разделяли кладбище на квадраты. Повсюду виднелись указатели с цифрами секторов. Посреди поля высилась изящная часовня для отпевания усопших. А вот могил было совсем мало – на кладбище только-только начинали хоронить. Всего лишь в одном секторе, расположенном у самых ворот, виднелись монументальные надгробия. В других же, еще до конца не занятых, торчали лакированные деревянные кресты, краснели глиняные могильные холмики, зеленели пластиковой хвоей и пестрели бумажными цветами венки.

– Нам сюда, – сверившись с указателем сектора, проговорил Дугин и сошел с асфальтированного проезда.

Под ногами зачавкала раскисшая от недавних дождей жирная глина.

– Да уж, в такой земле не каждый согласится лежать, – проговорил Андрей.

– У покойников согласия редко спрашивают, – ухмыльнулся Дугин. – Да и зачем под кладбище хорошую песчаную землю отводить? Мне лично все равно, что с моим телом после смерти случится: песок ли желтенький, глина, или сожгут его в пепел да развеют по ветру. Главное, чтобы живым поменьше хлопот своим уходом доставить.

Дугин миновал ряд недавних могил, присматриваясь к фотографическим портретам в траурных рамках, словно выбирал, где остановиться.

– Ну, вот мы и на месте, – Павел Игнатьевич стоял возле могилы с немного запыленными венками.

Ларин смотрел на фотографию какой-то бабушки в клетчатом платке. Ее имя, фамилия и годы жизни абсолютно ничего ему не говорили. Ну, прожил человек почти девяносто лет, наверняка всякого повидала на своем веку старая женщина. Но он-то, Андрей, здесь при чем? Почему оказался в одной компании с Дугиным у ее могилы?

Павел Игнатьевич положил цветы на могильный холмик, скомканной газетой протер некрашеную деревянную лавочку и предложил:

– Садись, Андрей.

– Вы ее знали? – спросил Ларин, присаживаясь.

– Никогда в жизни не пересекались. Хотя, наверное, старушка была неплохим человеком. Взгляд-то у нее на фотографии добрый. Или специалист в «Фотошопе» постарался? Надеюсь, Ольга Петровна не в обиде на то, что мы, абсолютно незнакомые ей люди, пришли на место ее упокоения и даже цветы принесли.

– Ничего не понимаю, – честно признался Ларин, осматриваясь по сторонам.

Народу на кладбище было совсем немного – с десяток человек. Кто-то наводил порядок на могиле, кто-то вместе с представителем администрации кладбища осматривал предложенный участок.

– На могилу не смотри. Просто здесь лавочка стоит, – подсказал Дугин. – Думай, Андрей, думай.

Подсказка дала пищу для размышлений. Теперь Ларин уже другими глазами вглядывался в ряды могил. Наконец его взгляд зацепился и остановился на свежевыкопанной яме неподалеку. Место наверняка было подготовлено для сегодняшних похорон. Возле ямы лежали дощатые щиты, чтобы участники погребальной процессии не испачкали обувь раскисшей глиной. В куче комковатой земли торчали две лопаты с отполированными от частого употребления черенками. Место на лавочке, где расположились Дугин и Ларин, идеально годилось для наблюдения. А время было уже обеденное – самое подходящее для того, чтобы появилась похоронная процессия.