– Опять ложь. Неужели родители вас не учили, что врать – плохо.

– Также мои родители учили меня не доверять незнакомцам.

– В этом городе опасно, особенно вам. Ведьмы рода Нокс покинули Салем очень давно, но враги их живут по сей день.

– Вы один из них?

– Вы хоть что-то знаете об истории своей семьи? – скривился Фоллс. Пару мгновений он смотрел на меня. – Маленьким беспомощным девочкам здесь не место.

Устав от его советов, я скрестила руки на груди и бесстрашно вздернула подбородок.

– Тогда почему ты еще здесь?

Фоллс начисто проигнорировал мой комментарий. К счастью, я думаю: этот мужчина вряд ли понимает шутки. Вместо этого он поднес амулет ближе к моему лицу, остановив на уровне глаз.

– Ну же, мисс Блэквул. Возьмите его, вы же так этого хотели.

Я уверена, что каждый из вас испытывал разного рода давление со стороны окружающих. Это может делать кто угодно: парень, разводящий вас на секс, подруга, пытающаяся одолжить у вас косметику, родители, ожидающие чистоты в доме. Кто-то пытается вас прогнуть через просьбу, кто-то через приказ… Болан Фоллс старался продавить особенной энергетикой, что излучал: тяжелой, тягучей, опасной. Но на меня все действовало иначе: давление я воспринимала как вызов и начинала злиться. А когда я злюсь, закусываю удила, и уже никто не в силах меня переубедить

– Нет уж, спасибо. Не люблю трогать чужие вещи.

В какой-то момент резко похолодало. Как будто северный ветер прорвался сквозь закрытое окно и заставил меня содрогнуться.

Глаза Фоллса сузились:

– Однако вы приехали в Салем, чтобы получить вещи, которые уже давно не принадлежат вашей семье.

– Туше.

Мне казалось, что совсем скоро скрытая агрессия Фоллса дойдет до той стадии, когда мое мнение уже не будет иметь значения. Он совсем не походил на терпеливого мужчину. Но и я была не большим любителем подчиняться кому-то кроме Богини.

– Уборка номеров! – раздался женский голос по ту сторону двери. Сразу на ним последовал уверенный стук.

Я едва сдержалась, чтобы не улыбнуться.

Выкуси, Фоллс!

– Минутку! – отозвалась я, взглядом намекая своему гостю, что ему пора проваливать к чертям собачьим.

Фоллс склонил голову на бок и одарил меня сардонической усмешкой, словно говоря: «На этот раз вы выиграли, мисс Блэквул». Он отодвинул меня от двери и вышел в коридор, напоследок сказав:

– Не рассчитывайте на повторную удачу.

Утро. Все вокруг только просыпается, поэтому людей через открытое окно моего номера почти не слышно. Солнце пробивается через зелень деревьев, касаясь щек. Атмосфера свободы и нежелания куда-то спешить пожирает меня.

Сколько бы я не любила свой колледж и профессию, которую так отчаянно желала получить, в какие-то моменты мне просто хотелось сбежать от всего. От ожиданий других, от своих собственных. Столько всего нужно было сделать, и так мало из этого действительно хотелось воплощать.

Говорят, что студенчество – золотая пора, а молодость все прощает. Но что, если золотая пора закончилась, не начавшись, а молодости и прощать-то было нечего? Что, если ты упустил момент, когда мог сказать «я же еще молодой» на все непонимающие и осуждающие взгляды? И что, если и дальше ты просто продолжаешь влачить свое существование между сигналом будильника в шесть утра и вымотанным падением на кровать вечером после занятий? Неужели в двадцать лет могут закончиться силы, если ты за эти годы ничего и не сделал? Или дело в том, что ты был не в том месте и не в то время? Что делать, если ты до сих пор не знаешь, когда же наступит оно, то самое золотое время, которое все простит?