– Возьмусь, – тут же согласился Аким Лукич.

Помимо реальной возможности воплотить свою идею, Акиму вручили мандат за подписями Дзержинского и Ленина с прописанными там широчайшими полномочиями вплоть до права расстреливать на месте саботажников и всех препятствующих революционной экспроприации; кожаную куртку, галифе, сапоги с портянками, кожаную фуражку, портупею с «маузером» в деревянной коробке и пули к нему. А также подробные карты Центральной России, трех солдат и трех матросов с винтовками, два грузовика, ящики с продовольствием и боеприпасами и одного воинствующего комиссара.

А также поставили на довольствие его жену Полину, отправленную Акимом обратно в Москву в их квартиру. Он удостоверился, что секретарь Ленина лично связался с наркоматом в Москве, отдав распоряжение об охране и особом отношении к жене «товарища уполномоченного», выполнявшего ответственнейшее задание партии.

В дневниках прадеда подробно описывались те несколько лет, что он проездил со своим отрядом по селам, городам, вехам и весям России, спасая, что мог. Эти записи, сделанные четким убористым почерком, прекрасным эмоциональным слогом, били любого, кто их читал, по нервам. До дрожи и холода внутри. И неверия, что такое было возможно и люди способны до такой степени звереть и терять все человеческое, как и становиться героями, жертвующими собой.

Страшное, дикое время, полное противоречий, мерзостей и великих подвигов.

В холодных исторических фактах, да даже и в самых откровенных современных документальных фильмах, рассказывающих про то время, нет и десятой доли той страшной, ужасающей бессмысленной кровавой вакханалии, что творилась в те годы. Порой трудно поверить, что люди одной страны, единоверцы, друзья и братья способны с какой-то животной жестокостью так уничтожать друг друга, словно в один момент все они разом посходили с ума.

Не счесть страшных, опасных и невероятных ситуаций, в которые пришлось попадать Акиму Лукичу вместе с его отрядом.

Вот, например, одна из них – не самая страшная и трагичная, но ярко характеризующая Акима Лукича как личность, как мужчину и человека.

Это было в восемнадцатом году.

Их отряд по наводке какого-то уездного наркома отправился в большое имение известного на всю округу помещика. Подъезжая, еще издалека они услышали звуки стрельбы идущего боя.

Прибавили скорости и застали несколько нестандартную картину – по кустам и за деревьями попрятались маргинальные личности, которых развелось немало, попросту бандиты, лучше всего чувствовавшие себя во времена таких вот перемен и революций.

Откровенные воры-грабители, дезертиры в обносках формы, словом, банда. Ну, вот прячутся они и постреливают по усадьбе, обнесенной оборонительной стеной из мешков с песком, телег с землей, досок и всякой утвари. Укрепления возведены грамотно, по всем правилам, явно под руководством человека военного. И что самое интересное: оборону держат не только мелькавшие то там, то здесь мундирами и шинелями военные, а по большей части крестьяне.

Резкий, частенько до глупости и идиотизма, комиссар Володин приказал тут же ударить бандитам в спины. Завязался бой, бандитов постреляли, да не всех – некоторые успели убежать, а спасенные раскрывать объятия и приглашать в гости спасителей не торопились.

Но Акиму Лукичу удалось уговорить их провести переговоры.

За баррикаду разрешили пройти только ему и Володину. И, оказавшись внутри обнесенного периметра, оба от удивления закрутили головами – везде шла не суматошная, а обычная размеренная жизнь: кто-то стоял на часах и просматривал местность, кто-то, поставив винтовку возле себя, вернулся к прерванному боем делу: застучал молоток по наковальне, где-то доили корову, подковывали лошадь, взбивали масло, крестьянки развешивали стираное белье – все мирно, по порядку и хозяйскому укладу, словно мир вокруг не летит в тартарары в кровавых брызгах.