Дима протянул руку и переплел наши пальцы. В тяжёлые воспоминания возвращаться не хотелось. С грустью отметила, что Дима может не только мастерски разряжать обстановку, но и наоборот.

Всю оставшуюся дорогу мы проделали практически молча. Дима пытался что-то рассказывать, но видя, что я его даже не слушаю, снова замолкал. Только руку мою больше не выпускал, будто я могу сбежать от него куда-то. Было бы ещё куда. Поле, море, ни души. А от себя и своих мыслей и в толпе не убежать.

– Мы почти пришли, – указала я на показавшуюся вдалеке деревушку спустя два или три часа пути.

Перед нами был крохотный посёлок домов на пятнадцать, половина которых давно пустовала. Только такие старики, как Машина бабушка, ещё оставались там жить. Все, кто был помоложе, стремились перебраться в город, в надежде, что там им улыбнётся большая удача.

Ноги гудели после долгой прогулки, даже не смотря на то, что обратно нас с Димой в город отвёз дядя Гоша на своей старенькой газели. Дима пытался балагурить и кривить нос на покрытый ржавчиной автомобиль. Но как только перед ним во всей красе предстала угроза идти обратно пешком, гордыня столичного кутилы улетучилась в неизвестном направлении.

Кажется, Журавлёв порывался меня провести домой. Кажется, я от него отмахнулась как от назойливой мухи. В тот момент было всё равно. Осознание нахлынуло позже, а совесть проснулась как только я сама легла в кровать. Может зря я нагрубила? Разве он виноват в том, что случилось? Он никого не погубил, или не успел. Права отобрали.

Тяжело вздохнула и потёрла виски. Сейчас бы спать и видеть сны, времени и так в обрез, а я вместо этого думаю о своём стажёре. Телефон словно сам собой оказался в руках, а пальцы быстро и привычно набрали его имя. Закладка в браузере с его фотографиями это плохо. Но пока они не скачаны на телефон не всё потеряно. Этим я себя и успокаивала, разглядывая фотки Димы.

Хотелось бы мне верить, что он сейчас занят тем же, особенно учитывая то, что случилось на пляже? Нет, я уже большая девочка, а не фантазёрка.

Три бессонных часа в кровати, горький кофе из-за того что снова забыла зайти купить сахар и я, изображая бодрость, снова на любимой работе.

– Какие люди! – хлопнула Машка в ладоши, едва меня увидела. – У кого была бессонная ночка? У Степановой была…

– Маш, помолчи, пожалуйста… – Жизнерадостность и энергия Марьи раздражали на фоне собственного недосыпа.

Подруга только фыркнула, но всё же сжалилась и продолжила на тон тише.

– Бабушка с утра звонила. Рассказывала, как Борька приживается на новом месте. Говорит, наш старый пострел уже и там поспел и заглядывается на молодую козочку Марту.

– Здорово.

– А ещё… – Маша сделала многозначительную паузу, поигрывая при этом бровями, как профессиональный театрал. Станиславский бы ей аплодировал. – Бабушка мне все уши прожужала о том, какой хороший у Нади мальчик. Красивый, умный и порядочный. Ну натурально прынц!

– Это наверное про другую Надю, – вяло улыбнулась в ответ. Я с детства знаю её бабушку, уверена там были сданы все пароли и явки. Не удивлюсь, что сразу, как только мы вышли через калитку на улицу.

– Ну, колись подруга, – Маша, конечно же, мне нисколько не поверила. – Ноги хоть свести вместе можешь?

– Не было ничего, уймись. С чего ты вообще это взяла?

– Да я так... просто надеялась, не кипятись. Знаю я, что ничего не было.

– Откуда? – вот он великолепный финт женской логики. Сама же отрицала, но как только об этом говорит кто-то другой…

– А вон он сидит с какой кислой миной. Гляди, – подошла к подруге и мельком выглянула в окошко. – У него же прям на лбу написано: "Надя не дала".