– Давно это было?

– Четыре месяца назад. Я в запасе был, как раз в госпитале поправлялся после ранения. От солдат и узнал.

– Но этот дом выглядит нежилым. Мы до этого жили в другом месте?

– А то! В столице.

– Но как тогда мы с дочкой оказались здесь?

– Когда пришёл в тот дом, выяснил, что сейчас там проживают мать барона и его младший брат, а вас нет. На порог меня не пустили, но я слуг поспрашивал и выяснил, что вы уехали в усадьбу. Подробностей не знаю, вы уж не обессудьте. А вы никаких бумаг не находили?

Качаю головой:

– Нет, но я и не искала.

– Думаю, в вещах этой так называемой экономки что-то может быть. Но лучше давайте завтра поищем – пока мы не знаем, как обстоят дела с деньгами, стоит экономить. И на свечах тоже.

– Разумно.

С улицы прибегает дочка и вываливает на стол несколько груш и яблок:

– Мамочка, попробуй – они такие вкусные!

– Давай сперва поедим чего-нибудь более основательного, – предлагаю я.

– Хорошо, – соглашается дочка и садится за стол.

Супа не осталось, поэтому отмываю кастрюлю, а потом варю рисовую кашу с маслом и сухофруктами. Хотелось бы ещё и с молоком, но его у нас нет. Тем не менее дочка с удовольствием уплетает и такую. Да и мне вкусно.

– Не думал, что вы умеете готовить, – задумчиво произносит Рансон.

Пока корю себя за излишнюю инициативу и пытаюсь придумать оправдание, дочка произносит:

– Моя мама умеет всё! Она даже пироги печёт. Папа очень любил, когда она готовила.

Не знаю, кто больше этому удивляется – я или Рансон. Только я своё удивление стараюсь скрыть. Как-то будни баронессы мне представлялись иначе.

– Понятно, – озадаченно произносит мужчина. – А чем ещё твоя мама занималась?

– Шила мне кукол и красивые платьица, вот только все они дома остались.

– Понятно.

Переводит вопросительный взгляд на меня, но я развожу руками – сложно подтвердить или опровергнуть то, чего я не помню.

После ужина очень хочется помыться. Можно было бы сделать это в ванной комнате, где раньше жила то ли повариха, то ли экономка, но испытываю брезгливость. Поэтому захожу туда, только чтобы взять баночки и бутылочки, стоящие на бортике, потом беру принадлежности для уборки и поднимаюсь наверх.

Отмыв ванную комнату на втором этаже, кладу на стул чистую одежду и уже начинаю раздеваться, как вдруг понимаю, что полотенца у меня нет. Приходится спуститься и порыться в чужих вещах. В одной из комнат половина шкафа занята полотенцами и стопками постельного белья, так что беру нужное и наконец-то приступаю к очищению тела.

Опустившись в тёплую воду, сперва радуюсь, что у меня есть такая возможность, а потом задумываюсь о том, как вообще в этом доме нагревается вода. Электричества нет, и не думаю, что здесь есть центральный водопровод. Может быть, магия? Или дело в артефактах, о которых рассказывал Рансон? Не знаю, как тут всё работает, но лучше бы уточнить.

Отмывшись, надев чистое и расчесав волосы, спускаюсь на первый этаж.

Дочка играет в своей комнате с куклой, но стоит мне переступить порог, она сразу подбегает ко мне обниматься. Обнимаю в ответ, а потом отвожу в ванную. Помогаю отмыться, переодеваю в чистую одежду и укладываю спать.

– Мамочка, а ты расскажешь мне сказку? – спрашивает малышка.

– Конечно, – улыбаюсь я, а сама судорожно начинаю вспоминать что-нибудь подходящее.

Вспоминается сказка про колобка. Малышка слушает с восторгом. Затем желаем друг другу добрых снов, и я отправляюсь в свою комнату. Казалось бы, столько спала, что уснуть должно быть сложно, но ничего подобного.

Утром застаю хозяйничающего на кухне Рансона. Она ставит в центр стола сковороду с поджаренным окороком и яичницей. Мне же остаётся расставить тарелки и позвать к завтраку дочку.