На стол закапали слезы. В этих больших глазах, наверное, могло уместиться целое море слез. Соня нервно промокнула глаза и заговорила.

– В общем, я не хотела от него избавляться. Я очень хотела ребеночка. Но, во-первых, мой друг был против и сказал, что бросит меня, если я буду рожать. А если бы мои родители узнали, что вот так вот я залетела, то тоже бы сказали делать аборт. И вообще, не знаю, что бы со мной сделали!

«Старо, как мир», – подумала я. Сколько таких неудавшихся матерей горюет на свете. И залетела по глупости, и рожать рано еще, но ведь ребеночка-то хочется.

– Но я не так боялась родителей, – продолжала тем временем Соня. – Ну, покричали бы, ну, сказали бы делать аборт. Но из дому-то не выгнали бы, не такие люди. А может, и приняли бы ребенка. А вот друг мой сказал, что бросит. А я так его любила. Ну и согласилась избавиться. Хотя срок уже поздний был.

Соня замолчала, пытаясь справиться с нахлынувшим вновь потоком слез. Я раньше встречала девушек, которые делали аборты. Им и дети тоже снились, и подсчет возраста неродившегося ребенка они вели, но, чтобы так долго и безутешно горевать, такого я не видела.

– Я избавилась от плода, а друг потом от меня избавился. Лучше бы сразу бросил, я бы тогда с ребеночком осталась. До сих пор не могу забыть, что натворила, не могу себя простить. Снится каждую ночь, и мне кажется, что я с ума схожу, если уже не сошла.

Соня замолчала. Я встала, чтобы включить чайник, который мы с Мариной перетащили в гостиную.

– Сонечка, – начала Марина. – Ты скажи, чем мы можем тебе помочь. Ты хочешь избавиться от тоски и снов о ребенке?

– Да, я, конечно, и этого хочу, – тихо сказала девушка. – Но мне кажется, что нельзя меня от этого избавлять, ведь я же сама себе простить не могу, пусть я еще помучаюсь. Сама виновата. Но я очень-очень хочу ребенка. Я бы окружила его двойной заботой, которая не досталась когда-то тому.

– Соня, так в чем же дело? Тут тебе не наша нужна помощь, а кого-то другого.

Я поставила перед девушкой дымящуюся чашку с мятным чаем.

– Мне никто не может помочь, Марин, – горько произнесла она. – Я когда в себя немного пришла, поставила цель. Мне тогда было семнадцать, и я заканчивала колледж, делопроизводству обучалась. Училась абы как. С уроков убегала к своему другу, и все время с ним проводила. А как он ушел, столько появилось свободного времени! А в голове столько грустных мыслей, что надо было голову занять.

Соня остановилась и отхлебнула чаю. От долгого рассказа у нее пересохло в горле.

– В институт я не пошла, устроилась секретаршей. Вечерами ходила на разные курсы, каждый день ходила! Была на курсах визажистов, массажистов, веб-дизайнеров, английский подтянула. В общем, в итоге смогла еще подрабатывать дополнительно.

Я копила деньги на ребенка. Я решила, что рожу и выращу его самостоятельно, не прибегая вообще к помощи мужчин. И пусть он ни в чем не нуждается. Родители ведь ничего не знали про тот случай. Они поражались изменениям в моем поведении. Обрадовались очень, что дочь за ум взялась, глупостями не занимается, по дворам не шляется. На мое двадцатилетие они подарили мне двухкомнатную квартиру. Не купили, конечно, нет. Там раньше бабушка жила, мамина мама. Они забрали ее к себе, а мне отдали ее квартиру.

Я была готова родить ребенка и содержать его. Уход в декрет меня не пугал, я легко теперь могу работать на дому. Ко мне приходят делать укладку, массаж и многие косметические услуги. Целая комната у меня под это оборудована. Я отправилась делать анализы, провериться на все, чтобы у ребенка как можно больше было шансов родиться здоровеньким. У меня были уже отложены деньги на искусственное оплодотворение. Я навсегда останусь виноватой перед нерожденным ребенком, но я готова посвятить другому своему ребенку всю жизнь. Может быть, душа того вселится в этого, который должен будет родиться. Я так думала, мечтала и готовилась. И…