– А, ну ладно. Тогда до субботы.

Мы попрощались, я повесила трубку и в оцепенении застыла над телефонным аппаратом. Какая-то она странная, эта Ленка, но похоже, она больше не страдает. Ну и чудненько.

* * *

В течение следующей недели я постоянно возвращалась мыслями к разговору с подругой. Никогда она еще не разговаривала со мной с такой интонацией. Неужели ее настолько задел мой отказ, что в ее голосе чувствуются нотки отчуждения? Как будто мы не лучшие подруги еще со школы, а приятельницы, которые встречаются лишь изредка, чтобы заполнить пробелы во времени. Но ведь если у нее все уже нормально, то значит, она сама должна понимать, что ей не нужно было то, о чем она просила. Значит, я была права, что отказала. Тогда почему она так со мной разговаривала?

Эх, надо было вообще посоветоваться с Мариной по поводу Ленки. Не сейчас – сейчас уже поздно – а тогда, когда Лена только обратилась ко мне по поводу приворота. Марина придумала бы, что можно сделать для Ленкиного успокоения. Ну да дело сделано. Теперь нет смысла рассказывать.

Вечера я просиживала за кнотеном. Мне оставалось совсем немного, чтобы он получил полную силу. Вот уж не ожидала, что так долго буду его создавать. Но тут мало было просто наплести узлов. В каждый завязанный узелок я вкладывала определенный смысл, понятие или предназначение. Я не могла закончить его, не будучи полностью уверенной в том, что когда подведу под узлами итог второй планочкой, не останется еще каких-то упущенных понятий. Заключать кнотен полностью в рамку я не хотела. Мне нравилось, что его можно будет свернуть рулончиком. Рамочка не несла большой смысловой нагрузки, просто в ней кнотен был растянут, как на пяльцах, и видны сразу все узлы. Мне это было не нужно.

В пятницу я съездила к Марине: у нее находилась женщина, которую мучила страшная мигрень. Сил моей учительницы не хватало на то, чтобы снять такую боль. Во-первых, ее способности к исцелению слабее, чем у меня, а во-вторых, в этом случае требовалось действительно очень много сил. Объединив усилия, мы с Мариной облегчили бедной женщине жизнь, но домой я вернулась полностью разбитая. Было ощущение, что меня иссушили, выжали как лимон. Но это был мой выбор. Я ведь знала, на что шла, когда давала согласие, хотя и только в теории.

Плюхнувшись в кровать, я только-только собралась крепко заснуть, как мне помешал телефонный звонок. Я выругалась сквозь зубы, причем, скорее, не на звонившего, так как времени было еще немного, а на себя за то, что забыла отключить звук. На том конце провода заверещала Ленка. Надо же, после сегодняшней тетки с мигренью я напрочь забыла про предстоящий поход на дискотеку. Как же мне не хотелось идти дрыгаться в подобное заведение.

Ленка на этот раз была более приветлива. Мы договорились, где встретимся, и разъединились. Я молниеносно выдернула телефонный шнур из аппарата, обеззвучила мобильный и тут же отключилась сама.

* * *

«Боже мой, а что же мне надеть?» – сетовала я, собираясь на дискотеку. Когда я шла играть в «Крокодила», даже не задавалась подобным вопросом. Надела симпатичный рыжий джемпер и джинсы. Но в ночном клубе наверняка все искрятся блестками и сверкают всеми цветами радуги. Если я оденусь так же, как в прошлую субботу, то на фоне Ленки окажусь, наверное, такой серой мышью, которой свет не видывал. Нет уж, если идти в такое место, одеться надо соответственно.

Я остановилась посреди комнаты в некотором замешательстве. Я так давно не ходила танцевать, что ничего подобающего давно не покупала. Я распахнула дверцы шкафа и скривилась. М-да.