– А что для вам Крым? – спрашиваю я.

– Родная земля! – отвечают они. – Наша земля! Там живут наши родные и близкие – украинцы и те же самые русские. Это – наша граница! Мы все так туго этими родственными нитями переплетены.

– Я пять лет строил в России резиденции вашим богатым людям, – встает со скамейки худой мужчина. – Ну що я вам можу сказати… Вы лучше посмотрите на свою глубинку – як она живет…

– На русском мне будет тяжеловато, но я буду стараться, – встает другой. – Зачем вы, россияне, из белого сделали черное? Мы – нормальные люди, ваши родственники. Мы никогда не хотели идти на вашу землю. А вы говорите, що мы – националисты. А що такое националист? Человек, который уважает свое, но не тронет чужого… Вы извините за плохой русский, – его голос срывается. – Я не хотел разговаривать на русском из принципа. Не из-за неуважения к языку, а из-за того, что вы смотрели на нас как на своего меньшого брата.

– Я тридцать лет в армии прослужил, – снова поднимается Олег Петрович. – Меня там тоже называли бандеровцем, но в шутку. А я их за то называл власовцами или махновцами, хе-хе-хе, – смеется он.

– Я – медсестра, – говорит другая женщина. Она сидит нахмурившись, сцепив руки. – У нас немаэ грошей. Люди хотели в Европу, а не в Россию… Вы нас слушайте – матерей. Я – не политик, я тiльки не хочу, чтобы лилась кровь славянских народов. И Путина я як людину не разумiю.

– О том, что мы притесняем русских – это вранье, – говорит лысый человек с бородой, выпростав из кармана руки. – Почему наши воинские части должны быть в осаде? Так друзья не поступают.

– Друзья?! Це – братья, русские братья, – подсказывают ему со всех сторон.

– Ну не над так нам допомогати, – продолжает тот. – А Россия – нам больше не брат. Россия теперь нам – захватчик.

Жители села шумят, головы поворачиваются друг к другу.

– Давайте по одному! – выйдя к столу и вытянув голову, Андрей громко призывает зал.

– Раньше я считал, что мусульмане – вот наш наполовину не дружественный народ, – поднимается еще один человек. – Потому что они другой веры. Наверное, я был не прав, может, это неэтично, но я так считал. Только я никогда не думал, что россияне – нам не братья. Я думал, мы – самые близкие народы. А выяснилось – что наш наибольший враг не мусульмане, не Китай, а Россия… Ну пусть мы бандеры! – выкрикивает он. – Только куда когда мы полезли и чего чужого мы взяли?! И недалек тот час, когда самого Путина придется от Китая защищать. А я, хоть и бандера, Россию защищать пийду! Потому что по-другому России может не быть! – Он садится.

– Дайте сказать! Дайте сказать! – снова перекрикивает зашумевших сельчан Андрей. – Вот говорят, что Путин боится НАТО. Но только само желание захватить землю соседей, приводит сюда НАТО даже быстрее, чем даже могут его сюда привести наши желания!

– А я однажды в купе с одним русским ехал! – выкрикивает еще кто-то. – И он меня спрашивает: «Видел когда-нибудь, как комар писает?». Говорю: «Нет». Отвечает: «Вот. А политика – это еще тоньше, чем комар писает!». А Путин! Он сам был гарантом неприкосновенности Украины! – еще громче произносит он, и собравшиеся кивками головы с ним соглашаются. – Но это он еще умно поступает, что не льется кровь! Но никто не знает, когда она прольется – сегодня или завтра!

– Мы не хотим войны! – кричат женщины. – Мы хотим мира!

– Никто так не заинтересован в дружбе с Россией, как западная Украина, – размахивая руками, хрипит Андрей. – Потому что у нас – туризм, и большинство туристов едет из России.