– Ваше Высокопревосходительство, кто же были вашими учителями? – сразу пристал поручик, как только Брехт предложил взять другие шпаги, более тяжёлые. Воспользовался перерывом. – На итальянскую школу похоже, но не она, и не французская.

Ну да, в основном проходили приёмы из китайского у-шу.

– Это меня… в Кенигсберге, когда студиозом был один моряк обучил. – Чуть не сболтнул про Китай.

– А меня научите? – и глазами сверкает. Фанатик?

– Почему нет, вставай, отдохнули…

– Иван Яковлевич! – Брехт и не заметил, как к ним граф Остерман подобрался.

– Доброго утра, Андрей Иванович. Выздоровели? К Государыне? – Брехт надеялся, что сейчас вице-канцлер скажет «вестимо», да и продолжат они жирок сгонять, но не тут-то бы.

– К вам я, Иван Яковлевич. Предложения у меня есть по нашему прожекту, и вас бы хотел послушать. Думаю, не гоже тянуть с созданием Кабинета министров.

– Нда, не гоже. Всё, Ваня, дела. Как освобожусь, тебя кликну и продолжим. Да, ты за это время потяжелее шпагу мне найди. Тренироваться нужно на оружии тяжёлом, тогда и с лёгкой шпагой будет проще управляться.

В кабинет, что ему выделила недалеко от своих покоев Анхен, Брехт гостя не повёл. Там куча народу шастает и многие иностранцы, а тут такой серьёзный разговор. Рядом с церковью Ризоположения росло несколько лип и под ними скамейка стояла, Иван Яковлевич ещё вчера это место приметил, самое то для тайных бесед. Местность открытая кругом – подслушиватель не подберётся, а липы и высокая спинка скамейки от ветра защитят. Прохладненько сегодня, хоть и не облачка на небе. Так самое начало мая. И тут не Дербент. В церковь Брехт вчера зашёл и ужаснулся состоянием. Потом пожаловался Анне, та вызвала вечером какого-то монаха или игумена, чёрт их разберёт и тот выдал следующее, и спокойно так, словно это не его вина.

– Уже к 1722 году, когда я в Кремль перебрался, церковь обветшала, сквозь крышу текла вода – к этому же году от сырости стали осыпаться фрески. Средств не выделяли ни на починку, ни на дрова для отопления храма.

– А ты чем занимался? – скрипнул Брехт зубами.

– Так хозяйством церковным занимается по указу царя Петра церковный староста, выбираемый из мирян. – Вона чё? Нашёлся крайний.

– Анхен, просьба у меня к тебе. Чтобы другим было не повадно гробить имущество в стране, вели высечь этого старосту, кем бы он ни был, прямо около церкви. Потом конфискуй у него всё имущество и деньги вели на ремонт церкви все отдать, а самого нужно водить по Москве, бить легонько кнутом и заставлять кричать: «Я деньги воровал у храма». Три дня водить, а потом в Сибирь сошли.