– Что ж, делать? – заозиралась тётка.

– Так дай на все.

– Шутите, Вашество, откель столько?

– А есть у тебя дорогие травы, заморские там или редкие?

– Грибочки есть…

– Грибочки?

– Ну, чтобы боль унять… – потупилась женщина.

Ну, конечно! Матрёна тоже собирала галлюциногенные грибы. Не мухоморы. Синюшками их ведьма называла. Брехт даже название знал. Вспомнил из будущего, как-то услышал по ящику, что наркоманы переходят на грибы и поискал в интернете. Грибок немного похожий на опёнок, такими же семейками растущий, и с такой же длинной тонкой ножкой, с коричневой шляпкой, назывался Псилоцибе синеющая. Называется так поганка эта, потому что ножка его – беловатая или серая, при надавливании окрашивается в голубой цвет.

Брехт треуголку снял и голову почесал. А чего?! Интересный товар. Вполне пригодится, для разговора с английским консулом, например. Время действия после приёма минут десять, если Ивану Яковлевичу память не изменяет. Работает как гормон счастья серотонин, вызывает эйфорию. В таком состоянии консул может чего интересного наболтать.

– Сколько нужно добавлять в чай? – Вот этого Брехт не помнил. Ещё отравит шпиона прямо в Кремле.

– Крохотную фитюльку, на пальчике, – знахарка показала пару миллиметров между двумя пальцами с чёрными ногтями.

– Заверни. Все возьму. Стоп, а от простуды и головной боли есть что. Кора там ивовая?

– Есть, как не быть, и сбор специальный и кора отдельно, – обрадовалась тётка.

– И то и другое положи, ну, чтобы на рубль набралось.

– Ох, спасибо, Вашество, а то целый день стою и ни одного покупателя, уже уходить собралась.

– А дома корни шиповника есть?

– Есть немного, ещё три таких мешочка.

– Завтра принеси и грибов ещё, и ивы. Ещё на рубль. Вот этот офицер придёт к обеду и расплатится, – передавая мешочки Ивану Салтыкову, кивнул на него головой Иван Яковлевич, представляя знахарке.

Всё врут календари. Ай, хорошо-хорошо, привирают. Они же не специально. Даже поговорка шуточная по этому поводу придумана. Россия, мол – страна с непредсказуемой историей. А чего, так и есть. Почти все правители приходили, свергая предыдущих. Только в самом конце стали почти мирно власть цари передавать. А потом опять. Хрущёв Сталина оболгал, Брежнев – Хрущёва. Нас же интересует более ранешные времена. Елизавета Петровна пришла к власти вопреки воле Анны Иоанновны и свергнув Анну Леопольдовну и засадив в тюрьму годовалого ребёнка – Ивана Антоновича, вполне себе законного наследника престола. Прямо железная маска по-русски получилась – двадцать с лишним лет по тюрьмам. Ну, а раз пришла к власти в результате переворота «дщерь Петра Великого», то обязательно предшественницу и соперницу нужно оболгать, представить в максимально негативном свете. И чтобы угодить новой императрице все литераторы и историки дружно будут Анну Иоанновну обзывать уродиной.

И даже потом уже после смерти появились портреты, на которых Анну с выпученными глазами рисуют и обвисшими щеками. Три подбородка и мышиные косички. Уродиной, одним словом. Брехт портреты эти видел. И историков, которые Анхен обзывают уродиной мужеподобной, читал. Ехал две недели по грязи в Москву и всё встречи боялся. Ему же жить и спать с эдаким страшилищем. При этом из зеркала на него смотрел, если и не красавчик, то вполне себе благообразный мужчина сорока лет и орлиным, не портящим это лицо, носом. Такие женщинам точно нравятся. И высокий по нонешним меркам. Он себя в футах на постоялом дворе как-то измерил и потом в сантиметры перевёл. Получилось то ли 187, то ли 188 – на голову выше современников.