Сыч подался чуть ближе, зашептал:

- Инн, не пойми неправильно, но твои угрозы вызывают скорее любопытство, а не испуг. И придушишь, и покусаешь, хм-м-м, жду не дождусь.

- Я предупредила, - заявила запальчиво и ткнула в его сторону ножом.

- Сделаю вид, что услышал, - кивнул он и громко обрадовался спешившему к нам официанту: - Вот и ужин!

Ковыряя лосося в лимонном соусе я, нервно прислушивалась к окружающим и время от времени косила глаза на сотрапезника. Сыч наслаждался едой. Делил ее на мелкие кусочки, красиво накалывал на вилку, любовался цветом вина, вздыхал и улыбался мне. Но невзирая на все его восхищение, в конце вечера сразу после расчета он заявил:

- Дома вкуснее.

- Дома то же самое, - напомнила я.

- Атмосфера другая.

- Тогда зачем вы стремились сюда?

- Хотел показать тебя, - спокойно ответили мне и приобняли, рукой скользнув под палантин. Мужские пальцы коснулись спины, и вместо ткани наткнулись на кожу. Сыч то ли удивленно напрягся, то ли напряженно удивился, затем провел рукой по моим лопаткам, по хребту спустился к пояснице и замер опять. Да-да, платье открывало мою спину до самых кокетливых ямочек, коими обладают мои нижние сто девять сантиметров или уже сто пятнадцать.

- Что это?

В голосе моего визави появились заинтересованные ноты и полускрытая хрипотца.

- Это называется – модель с открытой спиной, - ответила я.

Его рука нервно вернулась на мои лопатки, и мне не составило труда догадаться о последующем вопросе.

- Но как же…

- Вы правы. Такая модель не предполагает наличие лифа.

- Правда? – Сыч покосился на мою грудь, чинно прикрытую палантином.

- Ага, - подтвердила я, - платок здесь для прикрытия.

Уголок его губ радостно приподнялся, а пальцы инспектирующей мое облачение руки соскользнули вниз, разгоняя мурашки по коже, заставляя напрячься. Тканевой границей мой ухажер не удовлетворился, скользнул ниже выреза платья и разочарованно выдохнул. Это значит, он надеялся, я пришла без белья – этакая эротическая провокация. Но облом! Я не настолько раскованна. Я в принципе зажата, и то, что меня вывели на показ, мою зажатость лишь усугубило.

В каждом желающем поздороваться с Сычом мерещился заговорщик, в каждой приветливо улыбнувшейся ему – информатор. Где-то здесь была угроза, от которой мой визави предпочел скрыть семью, но не подставную любовницу. Из-за чего я терялась в догадках относительно целесообразности моей роли. Так меня «рекрутировали» для отвода глаз, для поддержания статуса? Или чисто ради приятной кампании? Правда, помимо позитивных вариантов, были еще и негативных три. Я здесь в качестве бронежилета, подставной утки или будущей жертвы киднеппинга.

Последнее пугало.

Но если вспомнить, что в ходе ужина меня за коленки не лапали, а блюда оплатили на месте – вероятно, все дело в статусе и необходимости создать красивую картинку. Без кредита. Именно так я думала, пока шла через ресторан, ехала в ставшую почти родной квартиру и поднималась на этаж. Но стоило скрыться в направлении отведенной мне комнаты, как безмолвно сопровождавший нас Борис оповестил Сыча:

- Вас увидели.

- Думаешь, он клюнул?

- Определенно. Главное, не спугнуть.

Кто клюнул? Кого спугнуть?

Я выскочила из спальни с огромным желанием допросить Сыча и его сотрудника, но не успела и слова сказать, как меня огорошили:

- Инна, хорошо, что подошла. Я подумал над твоим вопросом и решил. С завтрашнего дня заступаешь на должность офис-менеджера.

Удивленно застыла, переводя взгляд с одного негодяя на другого. Да они, верно, шутят! Об этом говорят их блестящие проказой глаза и едва заметные полуулыбки. Они на полном серьезе издеваются.