Трость-сиденье заканчивается толстой металлической нашлепкой, из которой торчит кургузый двухдюймовый шип, да и вообще веса в ней порядочно. Прекрасное наступательное оружие, если в правильных руках. (Увы, не в моих; скорее всего, я размахнулся бы как-нибудь не так и шарахнул самого себя по черепу. Но выглядит внушительно, лично я поостерегся бы связываться с человеком, у которого в руках такая штука. Тут, правда, следует учесть мою параноидальную трусость…)

Одним словом – чисто оборонительное оружие, такое, как говорят теперь политики, средство устрашения. А вот Макканн как-то рассказывал, что в дни его легкомысленной юности, когда он состоял в какой-то молодежной шайке, они применяли такой себе веселенький фокус: пришивали на изнанку лацканов рыболовные крючки, дабы того, кто ухватит тебя за грудки, чтобы поплотнее приложиться черепом, ожидала не совсем приятная неожиданность…

Да и вообще, здешние в Глазго хулиганы мордуют по большей части друг друга, шайка на шайку, а не посторонних, и происходит это, как правило, на окраинах. Я охотнее прогуляюсь ночью по Глазго в одиночку, чем по Лондону – с телохранителем. Что же касается Нью-Йорка, там я, пожалуй, попрошу прикрытие с воздуха, и это если днем.

– Диетическая «Айрн-брю». – Макканн не сказал эти слова, а словно выхаркнул.

– С ней-то что не так?

– Да сама эта долбаная идея, вот что, – просветил он мое невежество. – Боженька милосердный, а дальше-то что? Низкокалорийный, в рот долбаный виски?

– Слушай, а там ведь разрабатывают какой-то новый, без цвета и запаха виски, чтобы конкурировал с водкой, верно? – сказал я, отхлебнув глоток «Столичной».

В действительности это была чистая подначка, чтобы посчитаться с Макканном за его слепца в сортире, только ничего у меня не вышло.

– Да, – кивнул Макканн, – слышал я про такое. Сплошная тошниловка.

– Не знаю, – обиделся я. – А ты что, уже пробовал?

– А ты точно знаешь, что твой босс не покатит на тебя, что мы тут хлещем его бухло? – поинтересовался Макканн, то ли не расслышав, то ли игнорируя мой вопрос. Он крутил пустую пивную бутылку, рассматривая через нее одно из Амброзовых витражных окон.

– Да я же тебе говорил, – сказал я. И я ему действительно говорил. Макканн всегда это спрашивает, и я всегда говорю ему, что все путем. – Все путем, ему это до лампочки.

– Точно?

– Точно, точно. Сам-то он завязал. Сказал мне, бери сколько хочешь.

Макканн окинул взором ящики алкогольной продукции, нагроможденные в церкви наряду с прочими моими сэвовскими трофеями, и задумчиво поскреб подбородок.

– Продать бы ведь мог, если самому не нужно.

– Не так-то это сразу. Растаможка… и все такие дела. А ему возиться неохота.

– Да, если он такой богатый… Ничего, если я… – Макканн показал мне пустую бутылку.

– Милости просим, – сказал я.

Макканн встал и пошел за очередной бутылкой.

– А ведь я так ни разу и не видел этого парня, ты знаешь это, Джимми? Он что, вообще сюда носа не кажет?

– Последний раз он тут был… ну, с год назад. Или чуть больше.

– Так как там, говоришь, его фамилия?

Макканн открыл бутылку открывашкой, привязанной к концу скамейки, и приложился к горлышку.

– Уэйрд.

– Странная фамилия.

– Странный парень.

– А он не думает, часом, снести эту халупу и отгрохать здесь административный корпус?

– Не может. Здание должно остаться как оно есть, потому-то ему отдали его за гроши.

– А потом, наверное, еще и заложил, да?

– Не думаю, – сказал я, не совсем уверенный, прикалывается Макканн или всерьез. – Он же богатый. Оригинал.

– Ну да, – горестно кивнул Макканн, – если ты богатый, то ходишь в оригиналах, а если бедный, тебя тут же объявят психом и запихнут в психушку.