– И речи не может быть, – сказал Уле-Александр уже строго. – Пожалуйста, не заставляй меня повторять всё по сто раз. Взбить тебе подушку?

– Да, – вздохнула мама, – спасибо.

Подушка у мамы была большая, тяжёлая, взбить её оказалось непросто. Но Уле-Александр оттащил её на стол и долго колошматил изо всех сил. Потом отнёс подушку маме в кровать, и мама его похвалила.

Уле-Александр решил не отвлекаться и сразу застелить папину кровать. Он побоксировал с его подушкой, сложил пижаму и принялся за одеяло. Оказалось, оно у папы неподъёмное. «Как только он не боится класть на себя такую тяжесть, – думал Уле-Александр, – ведь раздавит». Он долго смотрел на одеяло, но вдруг его осенило. Он залез на папину кровать, схватил одеяло за угол и стал скакать и дёргать его изо всех сил – он хотел встряхнуть одеяло. Одеяло не поддавалось, зато сам он встряхнулся на пять с плюсом. Одно нехорошо – одеяло стало сползать на пол. Этого Уле-Александр не заметил: что тут заметишь, когда такое веселье? Он знай скакал себе с одеялом, пока вдруг оно не налилось тяжестью и не потащило Уле-Александра на пол, где уже лежало само. Уле-Александр охнуть не успел, как оказался внутри одеяльного клубка – он ещё сделал внутри одеяла несколько шагов, но потом упал и дальше тихо лежал.

– Сынок, ты где? – закричала мама.

Уле-Александр медленно выполз из одеяла.

– Я улитка, это мой домик, – сказал он.

– Поднимай домик на кровать скорее, а то он весь грязный станет.

Но Уле-Александру было не под силу не то что поднять – даже приподнять домик. Пришлось маме встать и помочь ему. Вместе они справились – теперь одеяло лежало на месте, а папина кровать была аккуратно застелена.

И тут же зазвонил телефон. Уле-Александр побежал взять трубку.

– Алло, – сказал он.

– Алло, – ответили ему. – Уле-Александр Тилибом-бом-бом, это ты? Это тётя Лиза, хочу поговорить с твоей мамой.

– Нельзя, – сказал Уле-Александр. – Она болеет. Ей не разрешают вставать из кровати.

– Как жалко, – огорчилась тётя Лиза. – Я думала позвать её в город. Хорошо, тогда я сама к вам попозже загляну и поговорю с ней.

– Думаю, это ей вредно, – сказал Уле-Александр.

– Послушай, это пять минут. Мне непременно надо с ней поговорить.

– Нет, ей сегодня лишний шум ни к чему. Приходи в другой день, будем тебе очень рады, – сказал Уле-Александр и повесил трубку.

Вошёл в комнату и остолбенел. Только представьте себе – мама сидела в кровати и вязала!

– Похоже, ты сегодня плохо понимаешь мои слова. Если ты не будешь слушаться, ты никогда не поправишься. Ну-ка быстро ложись, а я тебе песенку спою.

– Уле-Александр, ты слишком строг со мной, – вздохнула мама.

– А что поделаешь – приходится. Я тебя за время болезни вконец избаловал. Ты по-хорошему уже не понимаешь. А я хочу, чтобы ты поправилась.

– Ладно-ладно, ложусь. А кто это звонил?

– Это была тётя Лиза. Я сказал, что сегодня ей нельзя приходить, потому что шум и возня тебе вредны.

– Ой, Уле-Александр, она ж теперь обидится. Как ты мог ей такое сказать?

– Я только повторил всё, что ты мне говоришь, когда я болею, – объяснил Уле-Александр. – Но не волнуйся – я понимаю, что ты упрямишься просто из-за болезни. Теперь ложись на бочок, я спою тебе песенку, и ты заснёшь. А проснёшься уже здоровенькая.

Он бережно потрепал маму по волосам и запел:

Вы не поверите, но, когда Уле-Александр пропел песенку девятнадцатый раз, мама уснула. Он и сам чуть не задремал, да только некогда ему было спать, дел невпроворот. Уле-Александр поманил с собой Пуфа, на цыпочках дошёл до кухни и запер дверь.