Что это? Я села, озираясь. Комната в таверне. Фортице. Вокруг ночь, только через щель в занавесках ложится на пол тусклый свет. Я давным-давно уехала из приюта. Это был... сон?

- Все в порядке, - раздался голос Сокола. Он сидел на своей кровати с раскрытой книгой. У него ночное зрение? Надо попросить, чтоб и меня научил. - Это всего лишь сон.

- Да, - я зевнула. - Просто я уже забыла, какие они, сны... А почему вы не спите?

- Слежу за тобой.

- И вы что, каждую ночь вот так будете? - мне стало неловко.

- Пока не научишься себя контролировать. Если, конечно, ты не разрешишь мне посещать твои сны. Тогда я тоже смогу...

- Нет! - перебила я в ужасе. Мне сегодняшнего ритуала хватило.

- Нет так нет. Я не собираюсь этого делать без твоего согласия. Спи, завтра весь день будем ехать через горы.

Дважды говорить не понадобилось. Я упала на подушки и провалилась в небытие до самого утра.

ра.

8. 8.

Вопреки моей абсолютной уверенности, что раньше обеда бьорнландцы в себя не придут, когда мы спустились, чтобы позавтракать, они уже были в полном сборе.

- Утречко, милостивый господин! И вам, госпожа! - приветствовал один из них, когда мы присоединились. - По пиву, или чего покрепче хотите для бодрости?

- Пожалуй, закажу их особую настойку, - ответил Сокол, сдерживая зевоту. - С кофе будет то, что надо, чтоб проснуться.

Сидящие напротив бьорнландцы обменялись насмешливыми взглядами. Один мне подмигнул. Это о чем они подумали? Я нахмурилась. Позволят себе хоть одну сальную шутку — испепелю. Колдунья сегодня не в настроении.

Девушка с декольте, почти не скрывавшим ее внушительных достоинств, принесла нам по чашке густой ароматной похлебки, кофе для Сокола и стакан подогретого молока, который поставила передо мной. Да он что, издевается? Я открыла было рот, чтобы высказать, наконец, все, что думаю по поводу такого обращения, но при всех постеснялась. Не хватало еще, чтоб и бьорнландцы начали надо мной потешаться.

После завтрака Густав напомнил об обещании Сокола помочь в исцелении недуга. Мы поднялись в одну из комнат. Оказалось, беспокоил островитянина вовсе не зуд. Да и вообще, в лечении нуждался кое-кто другой.

- Тебя успели научить основам первой помощи? – я кивнула. О том, что наносить раны мне всегда удавалось лучше, чем исцелять их, решила умолчать. – Пойдешь со мной, будешь помогать. Заодно проверим, насколько хорошо ты усвоила эту дисциплину.

Эх, кто бы ты ни был, неизвестный больной, надеюсь, после моего врачевания ты выживешь. Вслед за Соколом я вошла в комнату. Лежавший на кровати мужчина при нашем появлении сел, опустив на пол босые ноги.

Нет, не мужчина. Мальчишка. Едва ли намного меня старше. У него были темные, неровно остриженные волосы и черные, как ночь, глаза. Ресницы длинные, густые – любая девчонка позавидует. Выглядел он изможденным. Щеки ввалились, резко очертив широкие скулы. Несмотря на смуглую кожу было видно нездоровую бледность. Рубаха висела на острых плечах.

Но самое странное, что я не видела его ауру, как ни присматривалась. Такое чувство, будто передо мной не человек, а неодушевленный предмет. Хотя даже на вещах есть некий отпечаток, след их хозяев, энергия материи, из которой они сделаны. А тут… ничего. Пустое место.

Первый раз такое вижу.

- Вот, господин маг, племянничек мой, – сказал Густав, показывая на парнишку. Тот подобрался и покосился на Сокола злобно и подозрительно. – Животом мается. Что ни сожрет – блюет да дрищет, простите, барышня. Еле ноги волочит. Может, подсобите на ноги поставить, а? Боюсь, как бы не загнулся в пути. А ждать мы не можем.