Одно дело рассуждать, но совсем другое — выполнять данные обещания. Заставить себя не смотреть, не чувствовать и не прикасаться — настоящая пытка. Тем более, что с Ханом мы встречались часто. В том числе наедине.

Во время репетиций он вдруг замирал и смотрел на меня так, словно только что прозрел. В желтых его глазах было столько тоски, столько неразделенной боли, что сердце мое разрывалось на части. Как два путника, разделенные бурными водами широкой реки, мы стояли по разным берегам и не решались на сближение. Никто не спешил пускаться в опасное плавание, рискуя сгинуть навеки.

Новое выступление пришлось публике по вкусу. Огонь и землянка, бесстрашно покоряющая стихию, принесли Лаэсу и его команде множество кристаллов, в которых мы все так нуждались. Более того, в первый же день после премьеры поступило более десятка приглашений. И, разумеется, ни от одного мы не отказались.

После выступления, измотанные, но счастливые собрались за общим столом, чтобы обсудить планы на будущее и просто поздравить друг друга с успехом.

— Такими темпами, Пантера, ты отработаешь положенное раньше, чем через три года! — восхищенно протянул Ирон.

Он хотел меня порадовать, поддержать. Но вместо облегчения я вновь испытала приступ душераздирающей боли. Точно кто-то неведомый сомкнул цепкие пальцы на моем горле, лишая самой возможности дышать.

Я бросила быстрый взгляд на Хана. Но он молчал, сосредоточенно поглощая овощной суп. Укротитель сделал вид, будто не услышал замечания и не заметил, что лица всей команды обращены к нему.

Возможно, готовлю я неплохо, но не до такой степени. Да и продуктов осталось мало, приходилось экономить на мясе и специях. Словом, Хан просто притворялся и не желал ни подтверждать, ни опровергать слова Ирона.

— После того как Пантера улетит, можно будет купить настоящую Пантеру или другого представителя семейства кошачьих, — вставил свое веское «фе» Анкор. — Обучить тем же трюкам — думаю, получится не хуже. Публика и не заметит замены.

Вот так вот запросто он лишил меня всех заслуг. Ни новый протез, ни свежеприготовленная пища, ни аплодисменты зрителей не заставили Анкора сменить гнев на милость. Привязанность и симпатию он испытывал только к Хану. Всех остальных считал лишними на Лаэсе.

— Кошка не сможет выступать с таким азартом и самоотдачей, — вступился за меня Рин.

— И не станет нам другом и помощницей, — добавила Крис.

Хан, наконец, оторвался от супа. Обвел взглядом всех присутствующих и подытожил:

— Пантера здесь не по своей воле — этим все сказано. Вы все знаете, каково это ― делать то, чего не хочешь. И быть тем, кем не желаешь. Отпустить — это лучшее, чем мы можем отблагодарить Пантеру.

В его словах был определенный резон. Наверное, мне стоило быть благодарной… Но я слишком запуталась в собственных мыслях и чувствах. Потому отложила будущее и вернулась к проблемам насущным. Вернее, не придумала ничего лучше, чем сменить тему разговора.

— Продукты почти закончились, — сообщила капитану, — если в ближайшие дни не пополним запасы, придется вернуться к поглощению контейнерной еды.

Вся команда презрительно поморщилась. Безвкусная, хоть и питательная субстанция не вдохновляла на свершения. А ведь цирковые артисты — люди творческие, положительные эмоции им жизненно необходимы.

— Что ж… — протянул Хан, поглаживая подбородок, — составляй список. Завтра отправимся за покупками.

Его глаза полыхнули оранжевым, как предупреждающий сигнал светофора. И это означало одно: берегись, не поддавайся искушению. Не выдавай желаемое за действительное: капитан всего лишь решил запастись провизией. А вовсе не предложил увеселительную прогулку по космопорту.